Сюжет серии рассказов «Попасть в десятку — попасть в историю» продолжает развиваться. На этот раз мы узнаем историю того самого паладина, нанявшего Амелинду. Отмечу, что авторам рассказов из этой серии удивительно хорошо удалось создать свой маленький мир в рамках мира Азерота.
- Автор — Dooeyn
- Редакция — Изумрудная Змея и Morana
История Алого рыцаря
Идём отрядом на чёрный свет.
Все наши рядом, и смерти нет.
Укрыты мглою со всех сторон,
И про запас один патрон.
Да будь ты ангел, да будь ты черт,
Здесь каждый ствол наперечёт.
За тех, кто против всегда всего,
За тех, кто умер, за тех кого.
Пускай в глазах кровавый бред
И про запас один патрон,
Идём отрядом на чёрный свет.
И наши рядом, и смерти нет…
Г. Самойлов «Отряд»
Последний луч солнца жадно блеснул, отражаясь от возвышающихся скал фьорда, и ночь предъявила свои права… Тихий, спокойный вечер без суматохи и криков — после Падения Короля Лича Валгард стал тихим портовым городом. О войне тут напоминало лишь пепелище здания и черные, как смола, жерла пушек, у которых для виду похрапывали новобранцы-канониры, неся тяжелое бремя службы. У большого костра сидели ветераны и что-то бурно обсуждали, из таверны послышались радостные крики и звук откупорившихся бочонков, запах хвои и жаренного от костра. Да мелодичный шелест волн о каменистый берег придавал городку еще больше умиротворения. Что может быть лучше? Кругом радость и спокойствие.
Город уже второй день подряд ликовал… Больше не надо было бояться полчищ нежити или этих гигантских бородачей на драконах с чудовищными секирами. На материк холода и страхов наконец-то спустился долгожданный мир. Потому никто и не обращал внимания на чудаковатого мужчину в алом как кровь балахоне. Легкий ветер сорвал капюшон с путника и растрепал его пшеничные волосы.
Мрачные раздумья продолжали терзать молодого паладина… Неужели все, чем он жил последние годы, напрасно? В чем смысл всех его деяний? Гордость, спесь, амбиции или просто жажда отмщения? Кажется, он хотел, что-то отделить от списка, но вдруг что-то вязкое снова появилось на душе. Такое знакомое чувство… Чувство вины. В юноше снова заговорила совесть и чувство ответственности… Сколько неповинных душ он загубил, взяв с собой в Нордскол? Чего он добился своей экспедицией? Что он сделал по-настоящему стоящего, чтобы вернуть свой дом из лап нежити? Почему он вкушает пищу и наслаждается вином, когда все те люди, которые ему доверяли, покоятся под снежными барханами Ледяной Короны?
Слишком много вопросов, на которые он не мог дать ответа, чтобы оправдать себя. Тяжкое понимание своих зверств, ошибок и тщетности его стараний сводило с ума юношу…Ему хотелось просто безмятежности и духовного созвучия, но груз ответственности продолжал наседать ледяной глыбой на его разум.
«Я так давно не видел отца и мать, что забыл, как они выглядели… Я оставил новобранцев там, у пещеры, одних во льдах Ледяной пустоши, без старшего и лекарей!…»
А ведь это все легко было прогнать. Ледяная гладь моря вдруг начала манить паладина, ему казалось, если он уйдет, то это будет правильно, так он заработает прощение, увидит, наконец, своих родных и близких и ему просто станет легче…
И вот уверенный рывок с пристани, и тишина… Под балахоном скрывались доспехи, и они быстро потащили владельца ко дну. Ледяная вода, кажется, умиротворяла Мигуэля, и тот, расслабившись, отдался в руки судьбе. Он бросил свой взгляд наверх. А там… Игриво блестели звезды.
Его взгляд поглотила тьма.
***
Гулкая пульсация крови молотом била по голове.
— Я больше не буду делать ему искусственное дыхание! — жалостливо возмущался кто-то.
— Да не ссы ты, он уже, кажется, оклемался. Эй, уважаемый, очнись! – смачная оплеуха, и снова кто-то трясёт Мигуэля, словно тряпичную куклу
— Он что, утопиться решил или искупаться в ледяной воде!?
— А я откуда знаю!? Не беси меня, Доржон, ты знаешь, я нервный, вот и не беси! — пьяный матрос схватил своего друга и приподнял над пирсом.
Паладин мутным взглядом осмотрел двух матросов, у которых, судя по всему, назревала перепалка. Кажется, прошла вечность, дышать было все еще трудно. Сердце билось неровно.
— А, раз мы жрем ром и бьем рожи в кабаках, мы не люди? Заткнись Дор, Светом молю, заткнись! Просто помоги дотащить его до таверны! И концы в воду.
— Ладно, все забудь, — констатировал Дор, и неохотно схватив под руки «утопленника», помог другу тащить ничего не понимающего паладина в таверну.
Мигуэль пытался бороться с собой, но ничего не выходило. Он еще минуты с полторы наблюдал, как по доскам пирса бойко стучали пятки его cабатон из освященного Истинного Серебра.
Сознание покинуло паладина также неожиданно, как и вернулось. Теперь вокруг была старя знакомая старушка тьма.
Вдруг он оказался среди мириад зеркал, каждое показывало что-то свое. Кажется, в них было и прошлое, и будущее. Резкая вспышка вдруг ослепила юношу, и во тьме начали рисоваться картины, одна за другой.
***
Окровавленные губы медленно шептали слова. Жрец в красном из последних сил просил прикончить его. Сзади за спиной жертвы скрывался «Прыгун», пожалуй, самое коварное, ловкое и жестокое существо из прислужников нежити. Рука упыря медленно путешествовала в животе своей жертвы. Гипертрофированные мышцы и, на первый взгляд, неуклюжая и ужасная сутулость создавали обманчивое впечатление об этом создании. Этот монстр мог накрыть одним прыжком с дюжину метров.
— Мигуэль… убей, я уже мертвец, ты меня не спасешь…
— Мигуэль, убей, я уже мертвец, ты меня не спасешь! — хриплым и почти заискивающим голосом повторил упырь и помахал остатками своей удавки на шее.
— Чего ты ждешь? — откашливаясь кровью, прохрипел жрец.
— Чего ты ждешь? — злорадно передразнил упырь. Его единственный глаз хищно выглядывал из-за плеча своей жертвы. Вдруг он резко сжал руку, давя внутренности человека. Жрец, захлебываясь кровью, проревел:
— Я больше не могу, прикончи меня! Слишком, больно…
Резкая вспышка — и охотника с жертвой поглотил неистовый Священный огонь. На мгновение из пламени показалась дикая пляска агонизирующих тел, казалось, что, даже умирая, они продолжают вести смертельный бой.
***
Каменные своды подземелья мрачно свисали над самой головой бредущих солдат. Из камер изредка доносились осипшие хрипы, и чуялось жуткое зловоние разлагающейся плоти.
— Итак, молодой паладин, это твое первое испытание. Продемонстрируй свою Веру и Доблесть, — высокий седовласый старик в потертых одеждах инквизитора одобряюще похлопал по плечу Мигуэля.
Тусклое свечение факелов непроизвольно нагоняло мурашки на кожу.
Ржавые петли решетки неохотно подались, издавая жуткий скрежет, как бы приглашая своих посетителей в царство вечной тени.
— Ваше Преосвященство, позвольте узнать, каково мое задание? Инквизитор, мгновенье назад стоявший позади юноши, вдруг уже очутился на пороге камеры и уже затворял за собой двери.
— Перед тобой будут ложь и сомнения, они будут принимать разные формы. Не искусись. Очисти эту камеру от прибежища зла.
Юноша выхватил клинок и нервно начал мотать из стороны в сторону факелом, чтобы увидеть своего противника.
— Ой, лыцарь?! — детский осипший голосок поверг в шок молодого паладина, и тот впал в ступор.
— Сэр Серебролен, это Вы?! Ура, меня освободят! — из темноты показалась маленькая девочка в синеньком рваном платьице, и резко подбежав, обняла Мигуэля.
— Это я Китринса из Таррен Мила, Вы узнали меня? Сэр Мигуэль, злые лыцари в красных доспехах привели меня сюда и обзывали мертвяком! — малышка притопнула ногой. — Вы их прогнали?
Паладин, почувствовав холод, исходивший от девочки, немного отпрянул и, приподняв подбородок, заглянул ей в лицо. В свете факела ее лицо выглядело еще более зловещим, кожа была бурого цвета, щеки впали, а зрачки навсегда растворились из серых безжизненных глаз.
— Сэр Мигуэль, Вы что-то увидели? — девочка обернулась во тьму.
— Давай, докажи свою верность, покажи, что ты достоин зваться крестоносцем, — вкрадчивый шепот на манер сатирского блеянья прозвучал позади Кортеса.
Паладин резко выхватил из ножен меч и занес за себя в размашистом ударе, когда девочка неожиданно повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
— А зачем Вам меч?
Кортес улыбнулся, по его щеке побежала скупая слеза.
— Я хочу тебя благословить дитя.
Девочка хихикнула и села на коленки. Что-то оборвалось в сердце Мигуэля. Перчатки заскрипели о кожу на рукоятке клинка. Он мельком вспомнил ее семью, которая всегда первой выходила приветствовать его и отца, когда они ходили на проповеди в Мельницу Таррен. Он вспомнил, как девочка приносила ему свежеиспеченного хлеба и кувшин с парным молоком.
Почему она? За что? Свет, почему? Паладин на мгновение заколебался. Но потом пришли поучения Инквизитора, которые притупили гнетущую разум боль.
«Что мы без испытаний? Равно, как клинок без закалки, так и мы недостойны предстать перед Светом, не преодолевая выпадающих на нашу долю трудностей».
«Если не я, это сделают другие. И вряд ли они будут снисходительны в выборе «очищения» нежити».
— Да примет тебя Свет, дитя.
За этими словами последовал свист клинка, распарывающего воздух…
***
Шквалистый ветер задувал отряд, но он стойко продолжал свой марш по ледяному ущелью. Неожиданно зеленое зарево чумных бомб озарило свинцовое небо Нордскола. С диким ревом они обрушили свой смертоносный заряд на идущую маршем колонну Алых Рыцарей. Облитые чумной слизью кони и люди падали на землю, корчась от боли. Их доспехи, их лица, их душу выжигал наваристый зеленый штамм чумы. А мучения павших на этом не заканчивались, обезображенные они тут же поднимались покорными слугами железной воли Короля Лича. Павшие принимались за кровавую жатву, нападая на своих недавних друзей и соратников.
— Все уходим! Нас заметили, скоро здесь все будет залито чумной слизью! — Кортес сорвал голос, отдавая последнюю команду, и хотел было уже взобраться на своего скакуна, когда к нему подбежал молодой оруженосец и принялся трясти своего командира за грудки.
— Там есть раненые, они просто покалечены ударной волной. Мы можем их спасти, одумайтесь милорд!
— Свихнулся или по голове бочонок проехал? Ты слышал приказ? Исполняй!
Услышав нахальные слова оруженосца, пара молодых рыцарей бросилась к арьергарду, прямиком в глотку смерти. Он, оттолкнув своего командира, бросился за ними. Кортес, неспешно поднялся и увидел, как еще с дюжину солдат, замешкавшись, идет мимо него обратно к арьергарду.
— Это нарушение устава! Любой, кто сделает еще хоть шаг, будет считаться отступником!
— Мои люди идут со мною и выполняют мои приказы, сэр Мигуэль.
В этот момент хруст снега, лязг выдернутого из ножен клинка и хлюпанье размозженной плоти сплелись в причудливый отзвук. Описав лихую дугу в воздухе, голова сержанта упала в снег.
— Долг превыше всего! Я веду экспедицию, и вы будете подчиняться мне! Ясно?!
Солдаты в ужасе попятились, кто-то даже выронил оружие. Мигуэль всмотрелся в отражение в кирасе одного из бойцов. Его лицо было залито кровью сержанта, волосы сплелись в бесформенные леденеющие изваяния севера, наподобие тех, что они видели, когда плыли на север, а позади него, где недавно был арьергард, вздымались зеленое зарево от бомбежки.
«Во что я превратился? Разве жизни двух людей могут стоить десятки других?»
***
Небольшой отряд алых рыцарей сидел у костра, тщетно пытаясь согреться от его пламени. Но верно говорят, холод Ледяной короны, однажды поселившись в душе человека, уже никогда не уйдет из нее.
И ни одно пламя уже не согреет ее до самой кончины. Выжившие крестоносцы с опаской смотрели на сидящего вдали от костра командира. Мигуэль, кажется, уже потерял всякие чувства, его доспех покрылся толстым слоем льда, что его нисколько не волновало. Завороженный взгляд паладина был прикован к шпилям Цитадели Ледяной Короны. Лошади вздыбились и заржали, пытаясь вырвать поводья из клиньев, намертво вдолбленных в лед. На горизонте появилась белая дымка, а по земле пронесся легкий ветерок, слегка приподнимая снег.
— Идет вьюга, милорд. Нам, нужно укрыться. Пройдемте с нами.
Седовласый рыцарь указал в чернеющие жерло пещеры неподалеку. Кортес молча встал, и, глупо улыбаясь, помчался на встречу стихии.
— Милорд, Вы погибнете, вернитесь! Одумайтесь!
Паладин лишь нервно хихикал в ответ, все больше погружаясь в буйство известных одному ему мыслей. Ледяной ветер уже ласкал его лицо, а снег игриво похрустывал под ногами, будто подбадривая юношу и уверяя в правильности его поступка…
***
— Разве этому я тебя учил, разве этого ты хотел, Мигуэль? — седовласый старик осуждающим взглядом сверлил малыша.
— Нет, — подросток с обиженным лицом потер спину.
-Ты понял, почему мой деревянный клинок достигает тебя быстрее, чем ты двигаешься?
Мигуэль поправил на себе стеганую рубаху.
-Нет, пап.
Старик добродушно улыбнулся.
-Ты все делал правильно, кроме одного. Смотреть нужно в глаза врагу, а не на его клинок. В этом и есть весь фокус, глаза противника сами показывают тебе, куда он нанесет свой удар.
— Пап, а я сильно тебя разочаровываю? — виновато спросил Мигуэль, исподлобья взирая на отца, на что старик расхохотался.
— Эх, малыш, даже если бы ты и меч держать не смог, я бы все равно тебя любил. Ты — мой сын! Каким бы ты ни был, я все равно люблю и буду любить тебя, — старик быстро, но аккуратно поднял мальчишку у себя над головой и тепло улыбнулся…
***
Мигуэль неожиданно оказался в темноте. Казалось, ее можно было потрогать. Она была теплой, ласковой и обволакивающей. Внезапно все оборвалось. Повисла давящая тишина, послышались шорохи, потом шепот, перерастающий в рев. Что-то во тьме зашевелилось и рвануло к Мигуэлю.
Нервы сдали и он закричал.
Юноша резко вскочил с кровати, широко открыв глаза. Это был сон, полный воспоминаний. Все они говорили, что весь путь, который прошел до этого крестоносец Алого Ордена Мигуэль де Кортес, был наполнен лишь болью, причиняемой как себе, так и окружающим. Юноша быстрым шагом подошел к раме и настежь раскрыл окна. Прохладный ветер фьорда обласкал волосы паладина.
— Пора, что-то менять. Нет, пора менять все!
Быстро облачившись в доспех, он стальгорнской дробью выскочил из таверны, бросив старую араторскую золотую монету ошарашенному трактирщику.
Увидав корабль, отдающий шварты, он ускорил бег. Борта начали закрываться. Что есть сил отпрыгнув с края пирса, паладин со скрежетом приземлился животом на бортик верхней палубы. Шедший рядом человек в зеленом мундире перекинул его на борт корабля.
— Ха, красный кузнечик, за тебя не уплачено. Хватит-то монет за плаванье?
Мигуэль с достоинством поднялся, легонько отведя поданную ему руку. Резко, краем клинка он вспорол мошну, и блестящие в лучах утреннего солнца золотые монеты посыпались на палубу.
Старый кул-тирасский капитан разинул рот и одобрительно указал курительной трубкой на дверь своей каюты.
— Началось… — со вздохом выдавил молодой паладин.
✔
Комментарии закрыты.