Третья часть романа госпожи Светланы.
Мертвый ветер лениво играл невесомой, сухой кирпично-красной пылью, то резко бросая ее клубы в лицо, точно в порыве злобного хохота, то окружая столб пустынного пространства воздуховоротом иссохшей, растрескавшейся глины. Медленно плыли в недосягаемой разуму вышине пунцовые облака, обагренные светом заходящего двойного светила; на фоне ярко-красного неба, напоминающего одну огромную открытую рану, эти клочки небесной влаги казались сгустками уже засохшей крови.
Иссохшая река, которую Феранн называла Сарас, из последних сил прорезала себе путь сквозь землю, очевидно, до сих пор не будучи в силах поверить, что ни единого моря в Запределье больше нет.
Кальдорейка опустила в мутно-мятную воду простой глиняный кувшин. Жидкость приятно журчала между ее лазурными пальцами, а к полупрозрачной коже приплыла стайка малюсеньких рыбешек, которые тут же начали сновать вокруг ее ладони, приятно пощипывая живое тело.
Друидесса улыбнулась – так, как мать улыбается своим детям, так, как влюбленная приветствует избранника своего сердца… Девушка уже потянулась снимать свои Ботфорты-ледоступы, представляя, как она сейчас войдет в теплую темную воду, а рыбешки засуетятся вокруг ее ступней, когда над сымпровизированным лагерем пронесся громоподобный в своей властности голос рейд-лидерши:
— Да найдите же кто-нибудь эту кальдорейку!!! Найдите и пришлите ее ко мне – и больше ни шагу из лагеря!
Феранн ожесточенно сжала губы, после чего выпрямилась и, потоптавшись на месте, заставила себя идти в палатку. Подойдя к границе лагеря, она не смогла не остановиться:
«Да успокойся ты – они же здесь не все такие, — мысленно укоряла себя девушка, — здесь ведь есть и тролли, и мертвецы, и гоблины, и орки… и таурены… а таурены с кальдореями всегда дружили… и Ценариус их друидизму обучил… и землю они любят»…
Глубоко вздохнув, она перехватила кувшин, и, выпрямившись и подняв голову, быстро зашагала между разноцветными палатками, стараясь не обращать внимания на присутствующих. Присутствующие явно не отличались подобной выдержкой.
— Долго ты, — посетовал сидящий у костра орк-маг, помешивая варево бывшим шампуром из острозаточенной палки, — так и быть, достряпаю сам. Иди.
Феранн кивнула, и, неловко развернувшись, засеменила в направлении центральной палатки – самой большой и яркой, с развевающимися над ней кроваво-красными «рваными» знаменами.
Синдорейка расхаживала вокруг стола, стоящего прямо у входа в ее походную обитель. Белокожая эльфийка была красна от злости – еще чуть-чуть, и она разорвет карту, лежащую на полированной деревянной поверхности.
— Ишну-дал-диб, лидер похода, — кальдорейка отвесила своей спутнице легкий полупоклон. Жрица, чуть отпыхтев и справившись с собой, оперлась обеими руками на стол, встав в «позу генерала» и склонившись над картой:
— Феранн… Ты ведь Феранн, верно? – получив утвердительный кивок, синдорейка продолжила. – Подойди сюда. Смотри: мы сейчас здесь, не так ли? – она ткнула в центр карты, — если выступим в пять утра, к полудню доберемся до логова Хаал’эша. А что дальше, наш верный Сусанин?
— А дальше, — лазурнокожая нахмурилась, — м-м-м… вот здесь лежит гряда разрушенных скал – Драконий Хребет. Там есть перевал, пройдя через который, мы попадем в разрушенную крепость Хаззан… что в долине Темной Луны. Это самый короткий путь, но он небезопасен: в Драконьем Хребте раньше обитали драэнеи, прячущиеся от ор… от демонов. Эти места малодоступны, и всякая мерзопакость там очень даже может поселиться.
— А поточнее? – выпрямилась, наконец, собеседница.
Феранн почему-то закрыла глаза, сжала веки, и только потом заговорила:
— Во всяком случае, никого хуже орайдеров в Драконьем Хребте я не встречала, — она явно считала, что эта информация способна успокоить кель’дорейку, — но в последний раз я была в этом перевале лет пять назад, и никто не скажет точно, что поселилось там за это время.
— Что за… орайдеры? – прищурилась жрица, почуяв недоброе.
Кальдорейка выпрямилась, закрыла глаза, вдохнула поглубже, и…
— Когда-то очень давно Драэнор еще не был навсегда искалечен магией, и в эти незапамятные времена…
— Короче! – выпалила в сердцах уже начавшая злиться синдорейка.
— Одно орочье племя умудрилось пробудить гнев Элун, — быстро протараторила друидесса, — ее любимая сова Аргали, белая, как лик Богини, с когтями и клювом прекраснейшего изумруда и глазами необъятными, как ночное небо, искала место для дневного покоя, и попалась в силок охотника того племени. Посланницу Элун принесли в деревню, развязали, и вдруг она встала, сложив крылья на груди, и заговорила голосом Богини…
Airrage не удержалась и закатила глаза. Кальдореи с их тихой, размеренной, нескончаемой жизнью абсолютно не ценили время, а прирожденная религиозность заставляла их раздувать легенды и суеверия из самых обыденных вещей. Итого получались мифы – и, о боги, длинные мифы, вдобавок наполненные каким-то жутко первобытным смыслом. Феранн была далеко не исключением, и, кажется, с этим уже ничего нельзя было сделать. Только мириться.
— … «Не прикасайся, орк, ты к Моим святыням, ибо мир подлунный – ее мир. Не ты держишь у себя пленника с изумрудными когтями, но Я держу твою жизнь в Моих перстах. Отпусти же ты Мое дитя, и ты стяжаешь, воитель отважный, Мое милосердие к своей вольной душе». Охотник испугался и уже хотел отпустить свою добычу – но вдруг ворвался юный сын вождя, своевольный и дерзкий. Увидел он прекрасную сову и сердце его холодное, как утренний туман, смутилось. Мальчишка закричал: «Пусть мои ноги иссохнут, как тростинки, если чучело благородной птицы не ляжет этой ночью под ладонь мою»! И черное копье пронзило белую шею, и лиловая кровь, цвета сумеречного неба, заструилась по сухой пожухлой траве, — лицо Феранн постоянно менялось, изображая то ужаснувшегося охотника, то непокорного сына вождя, то умирающую любимицу Элун. А руки кальдорейки! – так махать «перстами» может только дирижер, или пророк, или оратор, — …но сбылось последнее проклятие строптивого сына вождя: вмиг у него, и у всего его племени ноги вытянулись в тонкие веточки, брюхо раздулось от жадности, а кожа стала красна, как пролитая кровь – и превратились они в чудищ: до пояса остались краснокожими орками, а ниже оказались пауками огромными. И ненавистен стал им лунный свет, и ушли они в горы Драконьего Хребта, и поселились в их мертвых глубинах, дабы не видеть серебристый лик Богини и забыть свои…
— Прикольная сказочка, — наконец, прервала синдорейка этот бесконечный словесный поток. Лицо ночной эльфийки вытянулось, — нечто похожее я слышала в Огриммаре, только там фигурировали оставленные без внимания предки. Затерянные в Болоте Печали – те, что вообще умеют говорить, и даже твои любимые Сломленные – у них тоже есть эта история, исправленная на «осквернение священного алтаря Света». Но смысл остается один: твои «орайдеры», то есть орки-спайдеры – наполовину гуманоиды, наполовину пауки. Блеск! – жрица зло пнула ножку стола, — Кожа у них красная – это следы демонической магии… а это означает атаки силами хаоса, а не обычным оружием, или когтями, или клыками, и что у них там…
— Они не выходят ночью из пещер, — пыталась утешить проводница рейд-лидера, но синдорейка ее перебила:
— Это по твоей версии, а по другой – днем! А орки вообще говорят, что они не покидают ущелья – боятся похороненных в глубинах горы предков!
— Несмотря на то, что все виды класса паукообразных ядовиты, — понеслось у Феранн, — у орайдеров имеются только четыре ходильные конечности, хелицеры и педипальпы у них отсутствуют; к тому же, хитин, составляющий панцирь членистоногих, состоит из мономеров бета-глюкозы, которая легко окисляется с выделением углекислого газа и воды, — посох жрицы с глухим стуком шлепнулся на пол, она уставилась на собеседницу, как на эредара с книгой Света. – Ну… — смущенно пробормотала дитя звезд и стала ковырять носком пол, — в смысле, орайдеры очень хорошо горят. Если целиться в паучью часть…
Ордынка несколько раз молчаливо открыла и закрыла рот.
— Охренеть! – вырвалось, наконец, у нее. – Мало того, что друидесса, так еще и ботаник! Да-а, боги надо мной прикольно прикололись… Ну ладно, придется поверить тебе на слово, тем более что другого пути все равно нет, – и утвердить план «А». Так, встаем в четыре, выходим в пять, в полдень оказываемся у Драконьего Хребта, отдыхаем часа два – и чешем в твое злополучное ущелье. Надеюсь, мы окажемся в долине Темной Луны раньше, чем успеет стемнеть.
— А тут уже без разницы, — понуро ответила Феранн, — дна ущелья действительно никогда не касается взор Элун… и даже солнечный свет.
— Короче, темно, как у воргена в жопе, — мрачно заключила жрица. – М-да… Ну ничего, нам не привыкать. Ладно, Феранн. Иди, хавай свой чародейский супчик, плескайся в водичке – только белье не снимай, а то есть у нас здесь пара личностей… как бы это выразиться… которых мама в детстве мало по попке шлепала, — после таких откровений у кальдорейки напрочь пропало желание идти к воде.
— Анде… анде’торас-есил, — неуверенно пробормотала лазурнокожая эльфийка.
Синдорейка вновь склонилась над картой.
— Угу, — не обратила на это внимание рейд-лидерша. – Давай, Феранн.
***
Огромные алые скалы нависали над участниками похода, точно стены Даларана, когда ты стоишь под ними. Airrage покрутила головой, прищурилась: Драконий Хребет действительно слегка напоминал стилизованного дракона с раскрытой пастью, приготовившегося защищать свои сокровища. Только морда у ящера была какая-то кошачья, а хвост – непомерно толстый. Огромное круглое отверстие, ведущее во чрево горы, казалось темной пастью, а прорезающие острыми зубьями пространство сталактиты и сталагмиты только усиливали это впечатление.
Airrage деловито осмотрела оскалившиеся беззубыми вершинами скалы, поболтала полупустой флягой и основательно к ней приложилась, мгновенно осушив сосуд до дна. Двойное запредельское солнце стояло в зените, распространяя вокруг себя безводную, пыльную жару. Уж где-где, а на полуострове Адского Пламени никому бы и в голову не пришло поклоняться Солнцу – здесь оно служило основным источником медленной, мучительной смерти.
— Возвращаются! – пронзил застывший воздух низкий гортанный выкрик стоящего на возвышении орка-мага.
Синдорейка стала пристально всматриваться в пронзенную солнечным светом дымку, пока не заметила, наконец, то, что искала.
Над тупыми остриями ржаво-бурых гор кружили три знакомых летуна, приближаясь к отряду Кровавого Знамени. Крайним справа со стороны жрицы летел лазоревато-голубой разведчик с полыхающей алым заревом шерстью на голове, крайним слева оказался красновато-коричневый пернатый – даже на таком расстоянии можно было различить выпирающие на голове птицы тонкие изогнутые рога, рассекающие воздух, словно копья. Посередине же летел изукрашенный иссиня-черный ворон с горящими желтыми глазами и резко выступающими вверх эльфийскими ушами.
Этот средний ворон с приближением к намеченному месту все упорнее отказывался двигаться прямо, вместо этого на непостижимой для птиц скорости ныряя между каменными хребтами и выделывая в воздухе головокружительные пируэты.
Сделав последний круг, разведчики приземлились прямо перед рейд-лидершей, после чего обратились: светло-синий упырь оказался девушкой-троллем, кирпично-красная птица – тауренкой, а темно-фиолетовая… конечно, это была Феранн.
— Докладывайте, — кивнула жрица.
Троллька, одетая в чешуйчатую кожу, больше похожую на кольчугу, встряхнула лохматой шевелюрой и прохрипела:
— Через Драконий Хребет не стоит пробираться по воздуху. В нескольких километрах отсюда на юго-восток находится светящаяся лиловым светом пропасть, в которой обитает явно что-то… нехорошее: слышно шипение, какое-то копошение… Мы решили, что будет безрассудно лететь прямо в лапы неведомого хищника.
Эльфийка крови разочарованно вздохнула.
— Вы же друидессы! Не могли превратиться в кошек и посмотреть, что там?
Лица всех трех разведчиц вытянулись.
— Ладно, это уже не имеет значения. Придется воспользоваться услугами нашей проводницы, — раздраженно заключила синдорейка. – Когда войдем в пещеру, все, кто умеет вызывать пламя – огненные маги там, колдуны, – окружайте остальных! И света дайте побольше – первой пойдет Феранн, после остальные во главе со мной; всегда будьте в полной боевой готовности – прямо здесь превращайтесь в своих дубов, сов, скелетов, прочих лохматых-пернатых, темных, светлых, не определившихся… и питомцев вызывайте – там руками махать тесно будет. Если что-нибудь увидите – сразу стреляйте на поражение, и, самое главное – сегодня никому не подыхать: не портите мне отчет! И если какой-нибудь крабонуб криворукий умудрится нарушить последнее правило – лично воскрешу, а потом снова убью!
Довольная собой, Airrage оперлась на сияющий посох «Ланцет Вскипания Крови», любуясь, как методично и точно исполняется ее приказ: тауренка тут же приняла облик золотистого рогато-пернатого мункина, троллька – ярко-голубого с канареечно-желтым «ирокезом» клыкастого медведя, а тролль-разбойник зачем-то исчез. Остальным участникам похода показался подозрительным сей акт, поэтому синдорейка-охотник быстро выставила оного на всеобщее обозрение под хор одобрительных голосов. Кальдорейка же перевоплотилась в очень светлую желтоватую кошку с лиловатыми загривком и боками – под стать собственному цвету волос.
Airrage вытянулась назад, чувствуя, как потоки маны текут сквозь ее тело – о том, что это такое, мог рассказать только тот, кто на своей шкуру почувствовал боль магической нехватки. Но синдорейка больше не будет страдать – и ее накрыла тень, наполняя до краев, заставляя, будто колдунью, шептать знакомые слова – самые приятные во вселенной, самые важные и нужные сейчас…
— Йа-а-а-а-а! – ликуя, вибрирующе вскрикнула молодая жрица, завершая сотворение заклинания. Теперь она была похожа на светлокожую эльфийку только очертаниями – в остальном Airrage превратилась в собственную тень: сгусток призрачной черноты и аметистово-фиолетового света… Темные мысли, темная душа, темное сердце – темная жрица…
Только застоявшийся воздух, острые клыки сталактитов и густые заросли грибов – вот и все, что встретило путников в чреве каменного дракона. Только тишина, пронзаемая сонмом крадущихся ног, только темнота, разрезаемая блеском гильдии огней. Впереди тихо ступала вражья друидесса – светлая кошка с горящими желтым светом глазами казалась призраком, обитающим в вечной ночи подгорных лабиринтов – ночи, слишком густой даже для подземных пещер. Огонь с трудом отгонял эту мглу, словно она приросла к шершавым каменным стенам нескончаемых туннелей.
Сколько часов прошло – никто не знал; из-за отсутствия светила в глубине горы чувство времени было потеряно, а постоянная напряженность медленно ослабляла участников похода. Пещеры становились шире, разветвлялись, затем вновь сливались воедино, сбегались в небольшие долины с подземными озерами, открывая подземное царство, напоминающее нечто среднее между нордскольским Старым Королевством Азжол-Неруба и Хиджальскими пещерами. Каждая песчинка, падающая на землю, каждая капля, стремящаяся в лужу, каждый вдох и каждый шаг, каждый шепот и почесывание затылка – самый мелкий звук гулко отдавался в абсолютной тишине подземного царства, отражаясь от стен и многократно усиливаясь.
На самой большой, по утверждению проводницы, «поляне» с мелким озером посередине Airrage решила устроить привал. Вещи свалили на берег пруда, вода в котором казалась застоявшейся, но чистой. Часовые были выставлены, чародейский огонь потушен. Командирша бесстрастно развалилась на походных сумках вместе с остальными ордынцами, Феранн же, приняв свой истинный облик, ходила кругами по пещерке, рассматривая обитающих в голубоватой воде серебристых и зеленых рыбок. На берегу немаленького водоема ютились стремящиеся к потолку ледяные торосы, опутанные паутиной, росли огромные, с небольшое дерево, светящиеся пятнистые грибы цвета кожи троллей. По поверхности воды плавал невесть откуда взявшийся деревянный мусор: ящики, доски, даже две дырявые корабельные шлюпки.
— Что за хрень?! – внезапный вскрик одного из синдореев разорвал глухую тишину, точно пушечный выстрел. Рейд-лидерша рывком села, не сразу сообразив, что умудрилась задремать, и взору ее предстала странная картина: светловолосый, злобно ругаясь, сдирал со шлема какую-то белую, липкую и ужасно неприятную массу.
Подняв голову наверх, синдорейка не сумела не раскрыть рот: к потолку было прилеплен конус в рост человека, состоящий как раз из этой странной фигни, которая стекала по его слизистым бокам и капала вниз.
— Тихо! – шикнула темная жрица на разоравшегося собрата, а тем временем друидесса сорвала один из росших по краям пещеры метровых грибочков, флуоресцирующих ярким изумрудным сиянием, и осветила им потолок пещеры.
Двадцать четыре ордынца застыли в немом, изумленном ужасе, ибо свод «полянки» был сплошь обклеен паутинными коконами, призрачно-белыми и уже почерневшими, а тот экземпляр, что наделал на голову эльфу крови… шевелился – упорно и яростно.
— Спаси нас Элун! – пораженно воскликнула кальдорейка, чьи колени опасно подкосились. – Да их здесь не меньше тысячи!
Почерневший, словно от плесени, кокон дергался так, будто обитающую там тварь душили.
— Быстро уходим! – борясь с паникой, шепотом заорала предводительница. – Феранн, веди нас, только…
Тонкая слизистая оболочка прорвалась, и из нее, вслед за вытекшими остатками желточного мешка, показались тонкие, как прутики, лапы, все возникающие и возникающие непонятно откуда, и множество тонких, пронзительных вскриков сотрясли стены лабиринта…
— … скорее… — с трудом закончила Airrage.
А тем временем полсотни новорожденных гибридят, уже не в силах удерживаться в оболочках своих яиц, с глухим стуком стали падать на каменный пол – и безмерно визжать, перебирая четырьмя парами мягких членистых ножек и слабыми человеческими ручками. Потому что – друидесса не смогла сдержать охватившую ее дрожь, – это были обычные орочьи дети – пусть даже ниже талии они оказались пауками.
— Недоношенные, — страдальческим тоном шепнула она.
Девушка сходила с ума: она не могла просто так стоять и смотреть, как медленно затихают крики живых детенышей – крики первые… и последние. Медленно, словно сомнамбул, она сделала шаг назад… а затем рванула обратно, к озеру, не обращая внимания на протестующие крики братьев по дороге.
— КУДА?!! – Airrage больше не сдерживала вопля, рвущегося из груди. – ФЕРАНН, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ЧЕРТ ПОБЕРИ?!! – Но темная жрица быстро сообразила, что друидесса больше не слушает ее истошных криков. – КТО-НИБУДЬ, ВЕРНИТЕ СЮДА ЭТУ СБРЕНДИВШУЮ КАЛЬДОРЕЙКУ, ПОКА ЕСТЬ ЧТО ВОЗВРАЩАТЬ!!!
Оба Рыцаря Смерти тотчас бросились исполнять приказ: каменный пол полыхнул сразу двумя рунами, и ночную эльфийку, взвывшую от боли и бессилия, рвануло по воздуху назад, а затем еще и протащило по шершавому камню, содрав кожу с лазурного бедра. Airrage одним сверхъестественным прыжком пересекла разделявшее их расстояние, сгребла сидящую на полу эльфийку за шиворот и, приподняв ее, с размаху ударила кулаком в скулу. Кальдорейка по-кошачьи взвизгнула, и исступленно пытаясь вырваться, как дикий зверь, стала яростно, не замечая боли, бить ребром ладони синдорейку по предплечью и пребольно кусаться, раздирая плоть до крови, пока рейд-лидерша не влепила ей очередную оплеуху и не схватила за грудки:
— ТЫ ИДИОТКА?!! ХОЧЕШЬ ПОДОХНУТЬ ТУТ – ПОДЫХАЙ, НО МЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЗАВИСИМ ЗДЕСЬ ТОЛЬКО ОТ ТЕБЯ!!! КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ПОПЕРЛАСЬ ОБРАТНО К ЭТИМ УРОДАМ?!!
— Они… тоже живые, — пыхтя от злости, друидесса все еще пыталась высвободиться из железной синдорейской хватки. – Они появились в этом мире – значит, Элун хочет, чтобы они жили… Ты могла бы оказаться на их месте!
— ДА ПЛЕВАТЬ МНЕ НА ТВОИ ЭЛУНОВСКИЕ БРЕДНИ!!! ЭТО Я – СЛЫШИШЬ?!! – Я!!! ХОЧУ!!! ЖИТЬ!!! НЕ ХВАТАЛО ЕЩЕ, ЧТОБЫ СЮДА ИХ МАТКА ПРИПЕРЛАСЬ!!!
— У пауков… не бывает… маток, — от бешенства слова из груди кальдорейки вырывались обрывками. – Да пусти же ты… ПУСТИ МЕНЯ!!!
По стенам лабиринта волнами пробежала едва ощутимая вибрация: орда, туча, легион тонких ног, бегущих в сторону пещеры с озером.
— Доигрались! – в сердцах выкрикнула темная жрица. – Кто-нибудь, быстро заберите с собой проводницу – и уходим, быстро!
Могучий орк одним резким движением забросил друидессу на плечо – и двадцать четыре ордынца дали деру настолько быстро, насколько только были способны. Мелькали усаженные грибами тоннели, но на этот раз они были густо опутаны липкими белыми сетями паутины. Сзади слышались истошные крики – а после легкий топот наполнил подгорную страну до краев, со всех сторон. Направо, налево, опять направо – отряд вышел на развилку… а там их уже ждали.
У орайдера оказалось абсолютно орочье тело: обнаженный мускулистый торс, торчащие вверх клыки, длинные черные волосы – и кожа, радужки глаз цвета крови эредаров. Гуманоидное туловище плавно перетекало в волосатое паучье брюшко: на его верхней части еще были видны «кубики». Животная часть чудища тоже оказалась такого же красного цвета, на каждом членике лапы – по светло-желтой полосе с толстым багровым ободком, замыкающиеся в кольцо, как у аспида; на «спине» — крупный рисунок из светло-желтых полос на багровом фоне. Но самым нехорошим оказалось то, что существо в одной руке держало односторонне заточенный меч, похожий на саблю, а в другой – щит.
— Исенье фхьяу!!! Эленье стхейк!!! Фелонья рголн!!! – истошно закричал подгорный страж.
Все еще висевшая на орочьем плече кальдорейка отрицательно замахала на воителя руками:
— Нет! Мы их не убивали!
Но вся дипломатия бывшей иллидари была перечеркнута ответными действиями ордынских огневызывателей: те быстро наколдовали огненных шаров, ожогов души и прочих горячих способов отправить смертных к праотцам, – один из шаманов даже «Выброс лавы» применил, видимо, на счастье, — и вся эта термоядерная смесь полетела в краснокожего орайдера, вооруженного только мечом и щитом. Раздался жуткий взрыв, гуманоидов с поверхности окатило волной горячего воздуха и облило потом.
Другой хлопок, слабее предыдущего, сотряс стены лабиринта – и, когда пламя и дым рассеялись, взору Кровавого Знамени предстал все тот же орайдер – целый и невредимый, даже волосы не обгорели – только за спиной его стояла орчиха-паук, держащая в левой руке лазоревато-серую овальную сферу величиной с тауренскую голову, светящуюся светло-фиолетовым мистическим светом.
Взволнованный ропот ордынцев был прерван голосом все того же шамана:
— Спокойно, это был всего лишь Тотем Заземления, который так некстати поставила во-он та шаманка, — он указал посохом на орайдершу. – Не надо было колдовать все одновременно…
А паучья женщина медленно выступала к пришельцам, властно подняв правую руку, и что-то говорила на своем языке, переполненном шипящими, свистящими и рычащими звериными звуками, отчего каждое слово, произнесенное ее губами, казалось или проклятием, или руганью, или вредоносным заклинанием.
— Ну-ка, переведи, — пошатывающуюся кальдорейку, наконец, стянули с плеча и поставили на землю. Кажется, ее слегка мутило.
— Я ни слова не знаю по-орайдерски, — в конце концов, умудрилась выдавить она из себя. – То я крикнула наобум.
— Хреново, — заключила рейд-лидерша. – Тогда переходим к первоначальному плану.
Не успела она это договорить, как пара охотников выпустила «короткую очередь» в орайдера – но хитиновый панцирь оказался непробиваем для стрел, а свой торс воитель защитил щитом. Бросив пару слов женщине, он с недосягаемой для пауконогого скоростью пошел в прямую атаку.
В тоннелях было слишком тесно для полноценного боя, из-за чего участники похода растянулись в длинную цепочку – и наброситься всем скопом на врага не получалось, заклинатели же боялись попасть в кого-нибудь из своих. Охотники тут же бросились в толпу собратьев, после чего наставили своих ловушек: паук-воитель старательно обходил их – и смог, мастера лука попытались усыпить его или взять под свой контроль – но орайдер не являлся зверем, и из этого ничего не получилось. Самый ярый из всей партии, кель’дорей-Рыцарь Смерти вытащил изукрашенный меч и, растолкав собратьев, с жутким криком «ЗА ОРДУ!!!» понесся на врага. Сталь нашла на сталь, раздался мелодичный звон… и ордынец упал под ноги восьмилапого чудища, занесшего острый меч над темно-серой шеей…
— Кьхесаэ Кармилла!!! – возопил подземный житель.
Где-то в глубине пещеры разорвал пустоту пробирающий до костей дикий рев. Орк-паук оглянулся – за его спиной стояла огромная саблезубая кошка – очень светлая, с лиловыми отметинами, темно-синими друидическими знаками и ярко-фиолетовыми камнями на ошейнике. Но главное – с искаженной от ярости мордой и приготовившаяся к прыжку.
Все произошло мгновенно – два удара, закончившиеся увечьем и глубокой раной для краснокожей жертвы. Разъяренная длинноухая кошка сражалась как берсерк, полосуя нежданного врага и не чувствуя ни боли, ни страха – мысли ее были ясны. Еще прыжок – и кошка попыталась разорвать паукоподобного, но была блокирована щитом, пару раз ей дали по морде рукоятью клинка, из-за чего зверь с воем отступил.
— Бойся Кровавого Знамени, — приказала Тьма, властно поднимая над головой посох с сияющим аметистовым камнем. И существо повиновалось ее железной воле: волосатые тарантуловы лапы понесли чудище вглубь пещеры, а кальдорейка-друид попробовала атаковать еще раз, в бешеном прыжке разорвав грудь пришельца, а затем вновь полоснув его. Но – слишком поздно: «Дикий рев» закончил свое действие, и, пока Феранн обновляла его, орайдер-воин уже успел сориентироваться, и, прежде чем кошка успела что-либо предпринять, выстрелил в нее изрядным комом жутко липкой паутины. Зверь ужасающе завизжал, катаясь по каменному полу – но только больше запутывался в белых паучьих нитях.
Помощь пришла оттуда, откуда ожидалась меньше всего: пока Airrage издевалась над новообретенной жертвой с помощью «Взрыва Разума», уже успел очухаться Рыцарь Смерти-синдорей: подбежав к беспомощному хищнику, он с размаху перерубил крепкую как торий сеть. Киса выскочила из западни как ужаленная, неистова как тигр, и, еще пару раз полоснув краснокожую жертву, завершила атаку свирепым укусом в шею. Но, не успели острые желтые кошачьи клыки добраться до сонной артерии, как в последнем, отчаянном рывке орайдер все-таки оглушил друидессу ударом щита, после чего пронзил мечом ей ребра, еще и еще раз… Жуткий рык наполнил пещеру до краев, стены затряслись, а кошка с шерстью холодного цвета дернулась в последний раз и без движения повалилась на холодный каменный пол.
Темная жрица сумела поймать недобитого мутанта «Пыткой Разума», и на этот раз ему было не спастись: в магических глазах синдорейки он видел лишь дыхание Смерти, лишь финальную черту, равняющую живущих днем и ночью, под землей и на ее поверхности, святых и проклятых, богатых и бедных…
— Кармилла… Дахгурья Кармилла… — шептали затихающие алые губы, пока орочий дух не изошел, наконец, из исстрадавшегося тела, оставив в мозгу последней затихающей искрой боль… и веру.
Феранн! – возопила добрая половина рейда – и не потому, что беспокоилась за девушку, а потому что боялась сгинуть без проводника в этих чертовых пещерах.
Airrage подошла к друидессе, уже успевшей принять свой истинный облик, и деловито ее осмотрела.
— Это всего лишь болевой шок – щас очухается.
И действительно, спустя полминуты «киса», застонав, села, держась руками за ребра, и оглушено осмотрела присутствующих.
— Ты как? – заставила обратить на себя внимание синдорейка.
— А… я? Вроде н-нормально… А где мои сумки? Надо чуть подправить здоровье…
Ей подали довольно затасканную уже Сумку Ценариуса. Порывшись в многочисленных карманах, забитых в основном всевозможными травками, девушка извлекла оттуда пару банок и, резко выдохнув, залпом выпила их содержимое, после чего высунула язык и скорчила самую страдальческую рожу, которую когда-либо видела эльфийка крови. Но результат был налицо: прямо на глазах раны покрывались тромбами, затем зарубцовывались и затягивались свежей кожей.
— Так ты травница-алхимик? – изящно подняла бровь темная жрица, помогая подняться ночной эльфийке на ноги.
— Похоже на то, — пробормотала кальдорейка, отряхивая от каменной пыли Набедренники хитроумного обмана. – О, Богиня, какая же гадость эти алхимические снадобья! Хоть бы сахару добавить…
— И не говори, — улыбнулась синдорейка. – Я всегда удивлялась, из какого гов… э-э… ингредиентов вы их варите, что они все такие отвратительные…
Но порадоваться им не дали: шум, учиненный происшествием, видимо, привлек внимание других подземных жителей – стены вновь тряслись от топота мириадов паучьих ног, несущихся со всех туннелей подгорного лабиринта; сюда спешили с левого рукава развилки, даже сзади, с того зала, с которого пришли участники похода. Только один проход казался свободным – тот, что вел вперед, тот, откуда вышел этот воин-орайдер, и где скрылась его компаньонка-шаман. Можно ли осудить Кровавое Знамя за то, что двадцать пять гуманоидов сунулись именно туда?!
Тоннель, пройдя где-то сотню метров горизонтально, вдруг резко изогнулся вверх, сияя лучами заходящего двойного светила…
— Сюда! Там выход! – заорала Airrage и вся бравая партия сломя голову бросилась к источнику света. Крутые уступы пещеры здорово мешали подниматься по ней, наземники то и дело спотыкались, едва не падая – кроме Феранн, принявшей облик пятнистого саблезубого гепарда, и остальных друидесс, цепляющихся за камень когтями.
Наконец-то! Ущелье! Отвыкшие от яркого света путники, кажется, поцеловали бы небо просто за то, что оно висит сейчас над головой.
Но ущелье мало чем отличалось от подгорных пещер: те же разветвленные узкие коридоры, расширяющиеся в местах пересечения в большие (и не очень) «поляны». Только стены проходов, образованные склонами гор, были карминно-красные, а не сине-зеленые, и именно на поверхности, как ни странно, ничего не росло. Единственный выход из паучьего царства вливался в обширную «поляну», от которой лучами расходились другие щупальца-проходы.
Феранн вновь превратилась в кальдорейку, рейд-лидерша вопросительно повернулась к ней.
— И куда дальше?
— Сейчас соображу, — поморщилась ночная эльфийка. – Странно, но почему-то вон этого центрального рукава я не помню…
Airrage подошла к самому широкому из всех проходов, зиявшему прямо посередине овального перекрестка – высыпавшие туда ордынцы стояли лицом именно к нему.
— Там что-то есть… какая-то поляна. Может, еще один перекресток? Ладно, тащим туда эту склерозницу – уж там, надеюсь, ты вспомнишь, куда идти, — синдорейка легонько подпихнула проводницу.
Широкое ущелье полого поднималось вверх, заканчиваясь огромной поляной, наполненной светом – она оказалась даже больше, чем та, с коконами. Глаза присутствующих нескоро еще привыкли к яркому солнечному свету, а когда все-таки зрение вновь согласилось служить своим хозяевам… те остолбенели.
Это оказался никакой не перекресток – поляна оказалась самым настоящим тупиком. Прямо перед проходом, у дальней стены стояла гигантская турмалиновая статуя с белыми каламаихтовыми глазами, изображающая… сидящего дракона с громадным медальоном на шее, похожим на солнце и держащего в левой лапе обоюдоострый крестообразный меч. Громадные летающие ящеры были здесь везде: фигурки из рыжего камня ютились на каменных помостах, похожих на алтари, на которых также были вырезаны горельефы с драконьими мотивами, даже росписи на стенах изображали мифические сцены из жизни рогатых потомков Аспектов. Но самым поразительным было то, что по правую руку самой большой из статуй стояла… та самая орайдер-шаманка: ее волнистые черные волосы падали до плеч, глаза с красными радужками гневно взирали на чужаков. На ней не было совсем никакой одежды, но грудь, бедра и руки были скрыты густыми нитями паутины. Паучиха все еще держала в левой руке ту самую темно-серую дьявольскую сферу, сияющую сиреневым сиянием.
— Вхеморья, ньгау! Систхаэ нфирахн дри пристхаэ Кармилла – эархс оронна ахс. Систхаэ еръянша ахс орренга, ра кероэ шанив – шархаэ ахсванна чихур, ци орме нибрасха Шинхан пристхаэ. Систхаэ порсонгэ, ньгау, шамхара катаха силль цихири, – закончив, наконец, эту длинную и пристрастную речь, женщина указала на росписи и горельефы, украшающие окружение статуи. Феранн присмотрелась – почти все они изображали цепочку событий: смерть орайдера – погребение в подгорном склепе – путешествие через загробный мир, и – возвращение в подлунный мир в облике дракона, мстительного духа, призванного оберегать новое поколение.
— Они поклоняются драконам! – в ужасе воскликнула кальдорейка. – Орки чтут предков, а орайдеры пошли еще дальше: они верят, что драконы – это вернувшиеся в этот мир души праотцев! Значит, все это – паучье святилище! Береги нас Элун, ну мы и попали…
Но протестующие голоса двоих орков, присутствующих в рейде, заглушил истошный крик паучихи-орка:
— Пхара шаканзан ло ррхана Кармилла!!!
— Кармилла… Который раз я уже слышу от орайдеров это слово? Да что же оно означает? – пробормотала неуклонно замечающая все и вся рейд-лидерша.
Орчиха-паук отступила в сторону, а сфера в ее левой руке засияла ярче. Внезапно небеса разодрали волны истошных рыков, которую никакая звериная стая не смогла бы издать. Вибрация воздуха ощущалась всем телом, она становилась все сильнее и сильнее – и горящее в выси двойное светило оказалось заслонено парой гигантских чешуйчатых крыльев. Дракон оказался огромен – кальдорейка была ему по половину локтя, ярко-фиолетовая чешуя покрывала тело ящера на боках, покрытых крупными багровыми пятнами, а серо-синяя – на узкой полоске нижней стороны тела. Радужки глаз рептилии оказались ядовито-голубыми, кончик хвоста был утолщен в усаженную костяными шипиками «булаву», на носу рос небольшой загнутый назад рог, на покрытой сероватым панцирем шее – три длинных прямых шипа, а крылья… их невозможно было забыть: ярко-лазурная сияющая перепонка начиналась с когтистого нароста на локте крыла, каждый из трех пальцев, поддерживающих перепонку, также оканчивался шипастым когтем, как и единственный свободный.
Феранн мало что знала о Сумеречных драконах. Знала, что они являются детьми Нельтариона Стража Земли, ныне известного как Крыло Смерти, а у кальдореев – Ксаксас – «стихийная ярость». Знала, что они являются плодом объединения сущностей азеротских Черных и запредельских драконов Крыльев Пустоты – и те и другие появились из яиц Ксаксаса, но драконы Крыльев Пустоты, родившиеся в Запределье, были вдобавок искажены энергией Бездонной Пустоши. А вот чего боятся Сумеречные драконы, как их победить, и даже дышат ли они огнем или черной энергией – этого друидесса не могла сказать.
— Кармилла… Кармилла боне… — в исступлении шептала орайдерша, смотря на дракона.
— Вот тебе и ответ: Кармилла – это священная дракониха орайдеров: вот эта, — пораженно прошептала жрице ночная эльфийка, и… воинственно подняла над головой Длинный посох волка. – Ну же, вперед, мои братья по дороге! Пусть исчезнет глава еретиков, как земля на ладонях исчезает в потоках родника! Элун… не оставит нас!!!
— Мне только кальдореев-моджахедов в отряде не хватало! – воскликнула Airrage. – Но, в общем и целом – я согласна! Бьем дракониху, как обычно расправляемся с большими и жирными тварями! Танки, вперед! Лекари, на передовую не вылазить! Дамагеры… а, хрен с вами, сами разберетесь…
— ШАН‘ЭЛУН!!! – истошно завопила юная друидесса, прежде чем ее голос был поглощен раздирающим барабанные перепонки кошачьим рыком. Двадцать четыре ордынца и проводница-кальдорейка ринулись на дочь Ксаксаса, и над карминно-красными горами пронеслись первые заклятия: «Испепеление», «Ожог», «Слово силы: Боль», и прочие способы быстрее расстаться с жизнью. Бойцы ближнего боя, включая озверевшую Феранн, бросились вперед, диким ревом, воем и криками подбадривая себя и окружающих.
Паучья шаманка отползла куда-то вбок, положив правую руку на сердце, а в левой все еще сжимая овальную светящуюся сферу. Губы ее что-то беззвучно шептали, а поставленный перед драконихой Тотем Заземления оказался уничтожен первым же вредоносным заклинанием. Орайдерша продолжала плести сеть колдовства, когда во взбешенную ящерицу полетела новая порция Смерти…
Сияющая перламутром сфера окружила крылатую рептилию, и ее служительница, казалось, вот-вот упадет, потеряв сознание. Огонь, тьма, сила природы – все рассыпалось цветными искрами, точно фейерверк, когда касалось прозрачного барьера. Кое-кто уже добрался до цели, но сталь, клыки и когти тоже оказались бессильны против невиданной силы, противостоявшей Кровавому Знамени.
Рейд-лидерша, как и все синдореи наделенная даром ощущать магию, чувствовала: «Слово силы: Боль», «Всепожирающая Чума», «Прикосновение Вампира» — все проклятия, все, что призвано ослабить жертву, прошло сквозь магический кокон и нашло свою цель.
— Режьте паучиху!!! – заорала темная жрица, но ее подопечные и сами уже догадались. Airrage смекнула, и, подняв посох в сторону Кармиллы, прошептала пару темных, зловещих слов. Сумеречная дракониха, истошно зашипев, с разбегу взмыла в воздух и понеслась куда-то в небо, подальше от испугавшей ее эльфийки крови. Та усмехнулась, направила руку в сторону ошарашенной паучихи, и, прицелившись, ловко бросила в нее «Глубинный Ужас». Сфера вылетела из левой руки орочьей женщины, точно пущенный из пращи камень, и, со страшной силой ударившись о камень, раскололась: фиолетовое сияние погасло, и из-под темной серо-лиловой оболочки вытекла сначала густая прозрачная жидкость, затем вязкая желтая, и, наконец, обмякло в осколках овальной сферы чье-то маленькое тельце…
Светло-желтая кошка с лиловыми отметинами остановилась на бегу, мягко подошла к разбитой скорлупе и печально склонила голову, глядя в раскромсанные створки. Даже темная жрица от потрясения забыла, какое заклинание собиралась наслать на защитницу драконов. В голове только тупо стучало: «это было яйцо… яйцо Кармиллы, а из ее сына – или дочери, – орайдерша черпала свои магические силы, став кем-то средним между шаманом, жрицей, магом и колдуньей. Яйцо, коим Сумеречная дракониха пожертвовала, дабы получить защиту подземных жителей. Это была взаимная выгода… и взаимная жертва».
Волна жара… Вспышка ослепительного света разразила небеса, два гигантских крыла украли у глаз последний луч заходящих светил, и оба солнца Запределья скрылись в Изумрудной Мечте. Наступили сумерки… время Тьмы и Зла, когда Свет уже покинул этот мир, а Белая Леди – одна из двух лун Азерота, благословленная Элун, — еще не одарила землю своей безграничной любовью.
И вот, когда жизнь драконьей последовательницы висела на волоске, когда только миг отделял ее от неминуемой гибели, огонь разорвал темнеющее на глазах небо. Раскаленные сферы, бьющие в землю, заставили разъяренных участников похода отпрянуть назад, а Феранн, прыгнувшую за камень в попытке спастись от всепожирающего пламени, перевоплотиться в медведицу – такую же светло-желтую, как и кошка, но без лиловых отметин. Кармилла, все еще окруженная непробиваемым перламутровым щитом, хоть и угасающим, медленно и властно, полураскрыв крылья, приземлилась перед орайдершей, защищая ее, а затем исполинская Сумеречная дракониха перешла в прямую атаку. Огненные сферы били направо и налево, чернеющий камень раскалился и покрылся трещинами, но двадцать четыре ордынца неумолимо наступали, остервенело, точно дервиши.
Единственная луна Запределья бросила свой первый луч в испепеленные и окровавленные горы…
«Восстаньте, люди! Ибо мы
узрели первые лучи
всходящего светила.
Сегодня солнце заново родилось,
сегодня греть оно не будет больше так,
как грело нас всю жизнь и сотни лет назад…»
И Сумеречная, израненная бесчисленными мечами и заклятиями, вконец не выдержала. Огромная ящеричная голова поднялась к темно-фиолетовому, как чешуя Кармиллы, небу, издав чудовищный, душераздирающий вопль, пронесшийся по склонам Драконьего Хребта, точно ураган. От этого драконьего крика черная пыль поднялась с каменной поверхности долины, а где-то вдалеке снялась с вершины скалы огромная птица.
Темные тени поползли по склонам чернеющих гор, гигантские призраки появлялись прямо изнутри гор, из пустот и глухих пещер, и, наконец, воздух разразился целым хором потрясающих землю рыков, звериных криков и пронзительных воплей. Члены Кровавого Знамени вместе с Феранн ошарашено наблюдали, как эти тени цвета сумеречного неба расправляют тонкие перепонки, начинающиеся с середины крыла, как они взлетают, и как сверкают в лунном свете покрытые костяными шипами «булавы» на кончиках их хвостов. Положение с каждым мгновением все ухудшалось, потому что Сумеречных драконов в горах Драконьего Хребта оказалось не один, не пять и не десять. Стая насчитывала около пятидесяти крылатых ящеров – и Кармилла, хоть и не была среди них самой красивой, оказалась наиболее крупным представителем новой драконьей разновидности – той, которой не оказалось подходящего места ни в Азероте, ни в Запределье, как и орайдерам. Тем не менее, младшие братья и сестры Кармиллы готовы были защищать свою предводительницу – и ради этого они были готовы любого, кто нарушит ее покой, разорвать и убить – любыми способами.
— ОТСТУПАЕМ!!! – разорвал хоровое рычание драконов истошный визг рейд-лидерши. Где-то рядом, сквозь толпу ордынцев пронеслась длинноухая светло-желтая медведица с синеватым загривком, темно-вересковыми друидическими знаками и большим желудем на тонком ошейнике.
— Феранн! – выдохнула синдорейка. – Веди нас!
Медведица кивнула, и, издав оглушительный рык, чтобы привлечь внимание путников, пустилась в ущелье. Airrage последовала следом, а за ней – и остальные ордынцы. Выскочив на перекресток и увернувшись от одного из разорвавших воздух обжигающих дыханий дракона, друидесса прорвалась в один из узких каменных проходов. Сумеречные драконы летали над головами низко-низко, Феранн слышала их горячее дыхание, тупо ныла обожженная медвежья шкура, но онемевшие от страха лапы несли вперед, не оставляя сил замечать боль. Извитая ложбина петляла между ночными горами, крылатые рептилии улетели куда-то вперед – и Кровавое Знамя остановилось на краю скалы.
Airrage всегда удивляло, как может существовать проход между полуостровом Адского Пламени и долиной Темной Луны – ведь эти две местности разделяла не много ни мало Бездонная Пустошь. Кажется, теперь она знала.
Драконий Хребет действительно проваливался в огромное Ничто, кое-где заполненное огромными глыбами летающих скал. Но, чуть поодаль, от одного из склонов хребта начиналась тонкая – метра три шириной – километровая полоска камня, соединяющая Драконий Хребет, и… видевшуюся где-то вдалеке крепость из светлого камня, сияющую в лунном свете, точно призрак.
Темная жрица остановилась, ошарашено указав пальцем на обещанный проход. Кальдорейка приняла свой истинный облик и вопросительно уставилась на рейд-лидершу.
— Мы… мы должны будем пройти ТАМ?! – голос эльфийки крови был неузнаваем: повышающийся визг, оканчивающийся совсем уже писком.
А над крохотной полоской между смертью и спасением вдруг пролетела группа Сумеречных драконов. Где-то в глубине глаз вспыхнула горячая красноватая вспышка, и осколки камня вперемешку с потоками раскаленного пламени понеслись куда-то вниз, в Бездонную Пустошь.
— Они пытаются уничтожить Мост-над-Бездной!!! – отчаянно завопила Феранн. — Послушай меня, — твердо сказала она, схватив синдорейку за рукав, — это наш единственный шанс – даже не разбогатеть, а просто выжить. Мост достаточно широк, чтобы по нему пройти, нас пугает лишь бездна, разверзшаяся под ним. Справьтесь со своим страхом и бегите!
— ТЫ С УМА СОШЛА?!! – заорала темная жрица, — РАЗУЙ ГЛАЗА: ТАМ ДРАКОНЫ!!!
— Я могу попробовать отвлечь их, — серьезно, но тихо, чтобы слышала только рейд-лидерша, шепнула ночная эльфийка. – Хорошо бы, чтобы мне помогли остальные друиды…
В обычное время Airrage подняла бы такой безумный план на смех, но положение было настолько серьезное, что светлокожая эльфийка поневоле согласилась.
— Тарак’хаи, Зуларана, помогите Феранн!!! Остальные – за мной, вон к той скале!!!
К кальдорейке тут же подбежали клыкастая ярко-голубая медведица с канареечно-желтым «ирокезом» и черепком на тонком ошейнике и золотистая пернатая, с бычьими рогами и украшениями на шее полусова-полумедведь.
— Значит, так… Только не пугайтесь! Сейчас нам всем нужны крылья. Мы должны отвлечь Сумеречных Драконов – мы должны дать Кровавому Знамени шанс спастись!
Знаю, это нелегко, это опасно, но…
— Мы не боимся, подруга Кровавого Знамени, — густым тауренским альтом проскрипела мункинша. – Мы с самого начала знали, чем это может закончиться. Мы готовы, дитя Му’ши.
Медведица, сверкая розовыми радужками глаз, утвердительно зарычала.
— Тогда слушайте, — Феранн наклонилась ближе к сестрам по ремеслу.
Airrage, как это и положено рейд-лидерше, первая оказалась на вершине утеса. Вскоре подоспели и остальные ордынцы, но, увидев зияющую пропасть под ногами, остановились и попятились назад.
Синдорейка не собиралась тратить время на уговоры. Взмахнув сияющим лиловым камнем посохом, темная жрица вызвала волну темной энергии, образовавшую барьер с обоих краев узкого каменного моста.
— Эти стены не дадут вам упасть – но не думайте, что они защитят нас от драконов, этими займутся друиды. Но все равно падать в Бездонную Пустошь крайне нежелательно – не прислоняйтесь к барьерам! – эльфийка крови всмотрелась в темный ночной воздух, затмевающий разрушенную крепость на другой стороне. – Гады, ящерицы пробили-таки здоровенную дыру в камне – будем прыгать. Идем колонной по одному – первыми пойдут гоблины, а первым среди гоблинов – колдун. После – синдореи и тролли, за ними Отрекшиеся, потом орки, и последним идет таурен. Я пойду самой последней, но как только подойдем к провалу, гоблин-колдун призывает меня к себе. Все поняли?!
По толпе подопечных прокатился утвердительный гул. Эльфийка крови дала знак рукой – и после только наблюдала, как этнически пестрые участники рейда гуськом побежали по высокому каменному мосту, стараясь держаться поближе к середине и отчаянно крутя головами из стороны в сторону. И все же, едва мощный быколюд ступил на слишком узкую для его габаритов полоску камня, как ночное небо Бездонной Пустоши вспыхнуло фейерверком яркого пламени и темно-фиолетовой чешуи. Часть ордынцев – в основном, гоблины и андеды, — быстро отпрянула назад, но, натолкнувшись на рейд-лидершу, резко развернулась, и двадцать два гуманоида рванули что было сил вперед, к все приближающемуся провалу. Синдорейка бежала, подняв вверх голову. Огонь и дым, и жар образовывали огненные шары, какие магам и не снились, оставляющие в разреженном воздухе пепельные хвосты, точно кометы.
Одна из таких сфер с оглушительным грохотом ударила в Мост-над-Бездной, в то место, где всего секунду назад находилась темная жрица. Взрывная волна тут же настигла ее, и эльфийку крови резко швырнуло вперед вместе с острыми осколками камня, горячими сгустками пламени и хлопьями пепла. Та быстро встала и бросила быстрый взгляд назад — в Мосту красовался еще один сквозной провал, узкая полоска земли оторвалась от Драконьего Хребта и чисто по-запредельски повисла в Бездонной Пустоши, слабо покачиваясь. Женский писк рассек разреженный воздух, и было отчего: на другой стороне новообразованной пропасти сидел огромный Сумеречный дракон, словно намекал, что назад пути нет. Ящер, в отличие от Кармиллы, оказался поменьше – «всего-то» метра четыре в высоту, да и покрасивее: ярко-лиловые перепонки крыльев, два телесно-бежевых, как и нижняя часть тела и кончики пальцев, изогнутых вперед рога и шипастый перепончатый гребень на голове. Да и сама рептилия оказалась очень темной, серой, почти черной, с крупными лиловыми пятнами на теле.
«…Ликуйте, горы! Ликуйте, вечные снега!
Ликуйте, пламени и темные леса!
Сегодня пожирайте алый свет,
а завтра крови получите жертвенный обет…»
Существо уставилось своим немигающим, гипнотизирующим ядовито-желтым с вертикальным зрачком, как у гадюки, глазом в застывшую на месте рейд-лидершу. Сгусток Тьмы, каким была сейчас жрица, почти видел, как все нарастает в чешуйчатом горле волна смертоносного пламени, готовая направиться прямо в призрачное лицо синдорейки, как трепещут в предвкушении огромные перепончатые крылья…
Точно облизываясь, из пасти дракона вылез вверх длинный язычок чистого пламени, рептилия в напряжении глубоко вдохнула и закрыла глаза. Сквозь крики собратьев по рейду синдорейка пулей выскочила вперед, бешено колдуя на себя столько щитов, сколько только знала ее темная сторона. Где-то сзади послышалось жуткое низкое шипение и треск горячего пламени, эльфийка крови с диком криком упала на землю. Шипение повторилось, но жар не опалил затылок светлокожей ордынки, и та напряженно обернулась.
Сумеречный дракон шипел, точно раскаленное железо в воде, плевался пламенем и бил мощными лапами по карминно-красному камню, отрывая от Моста-над-Бездной изрядные куски, но так и не смог утолить свою боль. А между тем вокруг его ящеричной головы летала сизо-голубая упырица с кроваво-алыми «ирокезом» и «бакенбардами», огромными загнутыми вверх клыками и почти что кальдорейскими ушами; перепончатокрылая истошно верещала и пыталась выцарапать желтые змеиные глаза дракону, ловко избегая его отчаянных атак. Где-то вверху пронеслись два буревестных ворона – карминно-бурый и темно-фиолетовый, а за ними – целая череда Сумеречных драконов.
Взбешенный и ослепленный, Сумеречный дракон сотворил целое комбо из стремительных, быстро следующих друг за другом ударов когтями. Упырица мелькала как молния, и тогда потомок Ксаксаса выпустил из пасти струю обжигающего пламени, бешено мотая головой. Его движения были хаотичны и непредсказуемы, по острым ушам синдорейки резанул высокий мышиный писк – и тролль-друидесса, все еще будучи в форме летуна, понеслась вниз, объятая ярким пламенем. Airrage метнулась к стремящемуся вниз тельцу, едва успев бросить в маленькую цель заклинание «Левитация» — и упырица замедлила свое падение. Высоко над головой гаркнула птица, и, рассекая рогами воздух, в пике вошел блеклый пернатый с вздутым темно-серым клювом. Тауренка когтями подхватила в воздухе собрата и спланировала в направлении рейд-лидерши, опустилась на горячий камень и, коснувшись клювом опаленной шерсти, громко и плаксиво заверещала.
Синдорейку втянуло куда-то в водоворот красок, а после она очутилась перед зияющим разломом. Как и было велено, предводительницу призвал гоблин-колдун, как только подошел вплотную к провалу в узкой поверхности Моста. Темная жрица встряхнула головой, точно пытаясь прогнать назойливую муху – вроде, нужно помочь попавшей в беду друидессе, но оставаться на одном месте небезопасно, да и жертва эта принесена ради того, чтобы Кровавое Знамя успело добраться до разрушенной крепости, возвышающейся на другом краю Бездонной Пустоши.
— Нам нужно перебраться на ту сторону! – заорала рейд-лидерша, заглушая шум пронизывающего ветра, хлопанье огромных крыльев и шипение исполинских рептилий. – Маги могут сделать это и так, но их у нас всего трое – остальным придется прыгать! Хотя нет, постойте – прыгать придется только колдунам, после они призывают к себе Рыцарей Смерти, и вместе с ними перетягивают на другую сторону остальных! И нам нужен кто-нибудь большой, чтобы… э-э-э… облегчить процесс переправки на другую сторону. Он’да, иди сюда!
Маги уже успели перебраться, когда к подозвавшей его предводительнице аккуратно, стараясь не задевать стену чистой энергии, подошел мощный таурен. По команде синдорейки он буквально зашвырнул на другой берег всех троих колдунов, комично проехавшихся струящимися тряпками по пыльному каменному полу. Недовольно отряхнувшись и громко возмущаясь, демонопоклонники все-таки затащили через провал обеих Рыцарей Смерти, и продвижение вперед значительно ускорилось. Беда только в том, что, кого телепортировать, а кого протаскивать над бездной с помощью рун, по какому-то негласному закону решали колдуны, чем они с удовольствием пользовались, мстя недавним обидчикам. Так, первой кандидатурой на «протаскивание» оказалась Airrage, потому что это была ее идея использовать таурена – и сидорейка понеслась над пропастью, вдобавок неудачно впечатавшись в шершавый противоположный край Моста-над-Бездной, чему злобная троица была очень рада. Причем, не успела темная жрица как следует подняться, как она оказалась подмята под себя могучим телом таурена, которым со зла занялись также Рыцари Смерти. Синдорейка в гневе вскочила на ноги, надеясь как минимум придушить чересчур разбазарившихся индивидов, но потом, рассудив, что в здравом уме и твердой памяти они будут ценнее, передумала. Пока. Потому что у эльфов крови есть кредо – мстить. За все.
Ордынцы летели, точно крылатые ветры – быстрее, быстрее под спасительную сень разрушенной крепости! Где-то в разреженном воздухе Бездонной Пустоши остервенело махали крыльями буревестные вороны, таща с собой бездыханное тело сестры по ремеслу. Сумеречные драконы преследовали их по пятам, но, уже не особо усердно выполняя приказ своей предводительницы. Увидев, что основная добыча в количестве двадцати двух гуманоидов благополучно ускользает, один из ящеров издал пронзительное шипение и понесся вниз, надеясь в последний момент испепелить несчастных жертв.
Темно-фиолетовая ворона с длинными эльфийскими ушами и сияющими янтарными глазами решилась. Поднявшись настолько высоко, насколько только успела, она приняла свой истинный облик и с диким криком «АШ ТОРИБАС!!!» стала падать вниз. Дракон – ярко-лиловый дракон с аквамариновыми глазами, самый красивый из всей стаи и больше других похожий на Ксаксаса, – изогнул шею и удивленно уставился на свободно падающую кальдорейку, пока не получил «Звездный огонь» прямо в усаженную частоколом зубов пасть. Рептилии, бешено шипящей и извивающейся в воздухе, было уже не до участников похода, и Феранн, съехав по рогатой ящеричной морде, успела превратиться в пятнистого с белым животом саблезубого гепарда, и, по-кошачьи приземлившись на лапы, стрелой понеслась к пещере. Из всей группы ночная эльфийка оказалась последней, и, едва она проскользнула между черными скалами долины Темной Луны, как в камень ударил исполинской лапой обиженный дракон, и, пустив внутрь струю огня, с сожалением вынужден был оставить недосягаемую цель.
Феранн чуть сбавила темп, переводя дух, и вскоре догнала ушедших вперед участников рейда. Тоннель оказался коротким, и вскоре над головой забрезжил скудный ночной свет. Ущелье Драконьего Хребта закончилось – и перед путниками открыла свои мрачные просторы разрушенная крепость Хаззан.
Продолжение следует…
✔
Комментарии закрыты.