Вторая глава романа «Падает потухшая звезда» госпожи Светланы. Первую часть вы можете прочитать тут. Просто не могу не отметить умение автора передать атмосферу ситуации, которая описывается в тот или иной момент. А стихотворные вставки — это просто нечто!
Что же до неточностей в названиях и именах, на которые указывали уважаемые комментаторы, то мне кажется, что это определенная стилизация. Ведь никто не слышал, как именно звучит речь нежити или тех же троллей =) Хотя может быть я просто не хочу замечать недостатков: когда чтение ТАК затягивает, на мелочи обращать внимания не хочется.
По столу прокатился глухой ропот, но глава гильдии Кровавое Знамя, андед-разбойник Веремар Совершенный встал из-за стола, призвав присутствующих к тишине.
— Предлагаю вынести этот вопрос на голосование, — предложил он, и «конференц-зал» наполнился одобрительным жужжанием. – Кто за то, чтобы начать экспедицию в Золотые Чертоги под неусыпным взором мисс Ашенлиф?
Белый мрамор отразил лишь тишину. Прошло всего несколько секунд – несколько бесконечных секунд, растянувшихся на годы, а затем на столетия. Ладони юной кальдорейки вмиг вспотели, она судорожно окинула взглядом застывших в нерешительности членов гильдии.
Первой рукой, поднятой в воздух, стала, как ни странно, изящная ладонь кель’дорейки-жрицы, все собрание сидевшей неподвижно. За ней со скоростью пушечного выстрела выбросились вверх все четыре гоблинских кулака, жаждущих богатства. С улыбкой поднял свою трехпалую кисть тролль-жрец, последним к голосующим присоединился уже знакомый таурен-паладин. Глава Кровавого Знамени выждал еще несколько секунд, хотя мнение гильдии и так уже было очевидным. Оставшиеся четверо ордынцев: два эльфа крови: паладин и воин, и два андеда: маг и колдунья – к мнению большинства так и не присоединились.
— Прекрасно, — вынес вердикт андед-разбойник, — я тоже считаю, что стоит согласиться на эту рискованную авантюру. Как говориться, кто не рискует, тот не пьет шампанского! Зул-Чин, прошу составить контракт для нашей многоуважаемой гостьи. И, кто-нибудь, принесите лучшего синдорейского эля, которое только найдется в «Золотом Леопарде»!
— Я не пью, — замахала руками юная кальдорейка, но было уже поздно: заявившаяся в «конференц-зал» молодая орчиха уже успела расставить на беломраморном столе небольшие простые бокалы из прозрачного хрусталя. Заскрипело самопишущее перо – это тролль-жрец Зул-Чин, в спешке брызгая чернилами, строчил как угорелый договор на алчность и смерть. В мозгу юной кальдорейки ни с того ни с сего вспыхнули вдруг слова неизвестного провидца, которого она видела утром – эти жуткие, черные стихи оказались выжжены в сознании, точно эредун колдунов:
«…пусть волки воют в призрачных лесах,
пусть злато в крови утопает на весах!»
Эль эльфов крови, белый, как и их кожа, уже лился во вздутую округлую чашу с позолоченным краем, когда Зул-Чин передал деловую бумажку главарю своей гильдии. Тот, быстро перечитав, довольно поставил на ней размашистую подпись. Документ прокатился по всему столу, и еще семеро голосовавших «за» вывели на нем свои закорючки. Последним исписанный угловатыми буквами лист оказался в лазурных пальцах ночной эльфийки. Та пыталась перечитать «юридическое соглашение», но черные слова проносились мимо ее сознания. Это всего лишь документ – он как константа, говорит о том, что событие всего лишь имело место, но ничего не расскажет о том, сколько боли и слез, сколько крови пролилось во имя его заключения… и исполнения, сколько страха пришлось вынести кальдорейке, находясь в сердце вражьего логова…
В главном зале таверны жалобно завыла тонкая скрипка, ей аккомпанировали шесть звонких железных струн; сыграв четыре квадрата дуэтом, к ним присоединились еще две гитары. Посетители «Золотого леопарда» радостно взвыли, засвистели и заулюлюкали, отбивали бодрый ритм пальцами и каблуками, а некоторые, возможно, и головами, почти заглушая внезапно вступивший мелодичный баритон:
«Обо мне позабыли боги – путник, сбившейся с дороги,
Заведений ночных пороги истоптали мои ноги…»
А затем вся таверна взорвалась хором подвыпивших ордынских голосов: грубыми и хрипловатыми басами орков; низкими и громкими, с подвыванием, принадлежавшими тауренам; гоблины брали очень высокие тона с металлическим оттенком; андеды отличались вполне человеческим тембром, несмотря на «потустороннее» эхо после каждого слова; всю эту смесь кое-как разбавляли весьма музыкальные высокие баритоны эльфов крови. У троллей были голоса, похожие на синдорейские, но более тихие, низкие и мягкие.
«…Там ее и встретил – участь свою,
И теперь мы вместе с ней на краю…»
Кровавая троица удивленно повернулись в сторону красных бархатных занавесок, губы синдорейки растянулись в ехидной ухмылке.
«Мисс Ашенлиф» не обратила на это особого внимания – пока. Занеся гоблинское перо над свежеисписанным синими чернилами контрактом, она, к удивлению сидящего рядом гоблина-шамана, нарисовала в поле для подписи тонкий ясеневый лист. Недавно прибывший в Орду бюрократ пожал плечами – очевидно, у ночных эльфов так принято, – и в сотый раз мысленно поблагодарил богов за то, что гоблины входят в Орду, а не в Альянс.
«…Неожиданный поворот в моей судьбе, такой никчемной…
Ее шепот меня зовет отныне каждой ночью темной…»
— Итак, мисс Ашенлиф, — отсалютовав гостье наполненным бокалом, обратился глава гильдии к ночной эльфийке.
— О, прошу, называйте меня просто Феранн. Ашенлиф – это всего лишь фамилия, — сияя самой дипломатической из своих улыбок, склонила голову кальдорейка.
— Ну, хорошо, Феранн, думаю, что на этой неделе наша гильдия выступит в поход. Надеюсь, Вы понимаете, что при всем моем к Вам уважении, я не могу доверить Вам командование этим, так сказать, рейдом.
— Другого я и не ожидала, — заверила присутствующих лазурнокожая эльфийка. – Я остановилась в таверне «Синее Пламя» — когда договоритесь о сроках, пошлите туда.
— Прекрасно, — пригубив кубок, склонил голову андед-разбойник.
Эльфийка медленно встала со своего беломраморного места, застегивая многочисленные потертые золотые пряжки и кутаясь в грязно-желтый короткий мех длинного, до земли, лоскутного плаща.
— Одну минуточку, — поднял руку один из наиболее тихих участников собрания: гоблин-охотник, расположившийся по правую руку от юной благодетельницы, за два ряда от нее, — мне интересно знать, почему Вы, ночная эльфийка, предложили свои услуги ордынской гильдии? У вас что, своих мало?
Кальдорейка взглянула на вопросящего с каким-то странным выражением – но отнюдь не враждебным, почти что… ласковым?
— Все просто, мой благодетель: вы были первыми, кто откликнулся на мое предложение. Увы, хоть я и весьма терпелива, но в этот раз – именно в этот раз! – я не хочу ждать, — глаза эльфийки на мгновенье сверкнули злобным блеском.
— А это не будет иметь для Вас каких-либо последствий? – но девушка хорошо понимала, что истинный вопрос состоит в том, будет ли это для их гильдии иметь какие-либо последствия, — насколько я знаю, Ваша нэльфийская община довольно консервативно относится к таким… союзам, — не унимался гоблин.
Но юная дипломатка продолжала мило улыбаться:
— Моя нэльфийская община, — девушка натянула на руки свои тонкие перчатки, покрытые грубым густым мехом все того же неизвестного животного, — и так изгнала меня из Северного Калимдора. По правде говоря, я вхожу в Альянс только формально – на практике я, скорее, нейтрал, поэтому не думаю, что это сулит какие-то проблемы. Кальдорейские Стражи чихать на меня хотели – пока я не заявилась прямиком в Дарнасс.
— Не думаете, — снисходительно повторил андед-разбойник. – В таком случае, леди Феранн, можете идти.
Тролль-жрец Зул-Чин пулей вылетел со своего места, готовый проводить неожиданную гостью.
— Анде’торас-есил, — бросила на прощание кальдорейка, натягивая капюшон на глаза.
— Ксаксас, — прохрипел глава ордынской гильдии. Феранн, уже ухватившаяся за алый бархат, перевязанный золотыми кистями, не смогла сдержать улыбки – очевидно, это было единственное слово, которое андед-разбойник знал по-дарнасски: слишком часто оно срывалось с губ кальдореев в последнее время.
Плотная, точно дождь, багровая пелена раскрылась, и яркий свет вперемешку с громовым хором подпевающих прорвался из главного зала таверны в беломраморную комнату. А затем девушку вместе с Зул-Чином поглотили лучи тысяч искусственных солнц, оставив лишь сонм ликующих голосов, от которого тряслись стены «Золотого Леопарда»:
«…То, что твоя душа в облике темной силы –
Для меня не беда.
Ради тебя готов вырубить все осины,
Но против креста я не пойду
НИКОГДА!!!»
***
Прошла минута бесконечного молчания, прежде чем тролль-жрец вернулся за стол, а затем еще несколько неясных секунд, пока Веремар Совершенный не начал говорить:
— Ну что ж, дамы и господа, думаю, пора дать возможность высказаться нашей очаровательной советнице. Слово предоставляется несравненной Airrage, чьи острые ушки слышат все и понимают все то, что наши гости хотят утаить от нас, — глава Кровавого Знамени повернулся к синдорейке-жрице – той самой, что все собрание хранила незыблемое молчание. – Не раскрою секрета, если скажу, что добрая половина гильдии проголосовала «за» эту авантюру, потому что ты посчитала достойным ее осуществление. Итак, моя прелестная наместница, что ты можешь сказать о планах этой… Феранн?
Эльфийка крови, которую назвали Airrage, подняла изящное, словно точеное личико, осветив лицо андеда изумрудным потусторонним светом своих глаз. Замечательным в ней было то, что волосы жрицы были не соломенные, как это обычно бывает у синдореев, а каштановые, да еще и короткие, «под каре».
— Эта Ашенлиф утверждает, что была дипломатом. В этом случае ей можно поверить, но также она, без сомнений, находилась под очень даже серьезным покровительством нашего бывшего владыки. Все-таки такими дорогими кимоно не разбрасываются, как мусором.
Уже знакомый синдорей-воин грубо хохотнул:
— Что, Airrage, все-таки тоже хочешь себе такое же? – наклонившись над беломраморным столом, он впился взглядом в лицо эльфийки крови, но та только отмахнулась:
— Я скорее рассматриваю такую одежду как груду золота. Подобные вещи обычно покупают либо напыщенные дуралеи, пытающиеся таким образом показать толщину своего кошелька, либо старые пердуны, тоскующие об «ушедших днях их величия». И, судя по всему, Феранн относится как раз ко второй категории – несмотря на то, что она очень и очень даже молода. Что до меня, то я предпочитаю одежду гораздо более практичную, — Airrage любовно погладила свои струящиеся тканевые одеяния. – Но вернемся к делу. Расположение к Ашенлиф. Хм… Пытаясь убедить, она обращалась скорее к эмоциям, чем к фактам – поэтому можно быть уверенным, что свои рассказы кальдорейка немного приукрасила. И все же… Думаю, в Золотых Чертогах хранятся драгоценности на сумму… м-м-м… около двухсот – трехсот тысяч золотых. Во всяком случае, про Магэридона она сказала правду.
По столу пронесся девятый вал алчных вскриков, которые едва не заглушили громоподобное пение в общем зале.
— Триста тысяч!!! – взвизгнул гоблин-разбойник, сидящий по правую руку от Airrage, и схватился за голову. – Да столько у принца картели Протекающей Воды, наверное, нет!
— Также очень и очень кстати, что наша благодетельница соблаговолила идти в эту знаменательную экспедицию вместе с членами нашей гильдии, — продолжила жрица через несколько минут, когда взволнованный ропот в «конференц-зале», наконец, стих. – В таком случае у нее нет шансов подсунуть нам фальшивый ключ и смыться с нашими денежками. Это можно трактовать двояко: либо все, что говорит Феранн, чистая правда, либо она является альянсовским агентом, которая пытается таким образом заманить нас в ловушку. Но, даже если верным все-таки окажется второе, то я преклоняюсь пред ее актерским талантом: ни единой фальши, все чисто и невинно, как на ладони! Да тогда ей не стыдно играть в Королевском Театре!
Жрица-синдорейка сухо прокашлялась.
— Простите, я немного увлеклась, — улыбнулась она главе Кровавого Знамени.
— Ты, как всегда, блистательна, — отдал ей честь андед-разбойник. – Какими же еще моментами жизни нашей неожиданной гостьи ты можешь с нами поделиться? Блесни же своей проницательностью, Airrage!
— Феранн утверждает, что живет в Шаттрате. Этому тоже можно верить, судя по ее экзотической, чисто запредельской одежде. Видели? Плащ сделан из кожи опустошителя, мех и перчатки – это, скорее всего, шкура хохочущей гиены. Если кальдорейка живет в Шаттрате, значит, ее действительно, скорее всего, изгнали из Северного Калимдора. Конечно, если все-таки мисс Ашенлиф – это альянсовский агент, то все вышеперечисленное перечеркивается. Однако настораживает тот факт, что наша благодетельница не впервые в Нордсколе.
— И как же ты это определила, Airrage? – вскинула брови андедка-колдунья. – Неужто потому, что наша гостья слишком быстро нашла эту таверну?
— Нет, как раз-то искала она ее достаточно долго, — невозмутимо продолжила жрица. – Опять возвращаемся к одежде. Во-первых, она сшита как раз по ее фигуре, причем очень добротно, но при этом не рассчитана на длительную носку. Вы свидетели: плащ потерся – Феранн его носит уже года два как минимум. Во-вторых, он очень теплый. Встает вопрос: зачем жительнице Запределья теплый плащ? Он годится только для Нордскола, чуть ли не в Ледяную Корону ходить. Купить такое восемнадцатилетняя кальдорейка вряд ли может – не дядя-гоблин же ей все это пожертвовал! Здесь мы медленно подходим к основному вопросу, который вы хотите мне задать: откуда у юной ночной эльфийки ключ от сокровищницы Черного Храма? Вероятно, оттуда же, откуда и кимоно, и плащ: все это подарки нашего бывшего владыки, у которого, как мы выяснили, мисс Ашенлиф пользовалась особым расположением.
— Кажется, я чего-то недопонимаю, — склонил голову глава гильдии. – Вы, эльфы крови, сегодня постоянно упоминаете некого своего «бывшего владыку», причем ты, Airrage, утверждаешь, что Феранн Ашенлиф как-то с ним связана.
— Была связана, — уточнила жрица-синдорейка, а остальные двое длинноухих многозначительно переглянулись. – Мы говорим о бывшем хозяине не только эльфов крови, но и наг, и Сломленных, и темных орков, а в еще более отдаленном прошлом – новообразованных сатиров.
— То есть? – прохрипел андед-маг.
Синдорей-паладин нетерпеливо щелкнул пальцами.
— Иллидан Штормрэйдж, — объяснил он, прищуривая магические глаза и смотря в лицо андеду-разбойнику.
— А этот здесь причем? – удивился глава гильдии.
— Притом, что Иллидана убили. И знаешь кто? Майев Шедоусонг… и Акама, вождь Сломленных.
Airrage лучезарно улыбалась, подтверждая правильность хода их мысли.
— Ого, запахло жареным! Только интересно, причем тут Феранн? – радостно усмехнувшись, оживился спящий до этого на столе Зул-Чин.
Эльф крови-воин вдруг откинул голову назад и захохотал, открывая присутствующим свое темное нёбо, а после алчно склонился над беломраморным столом, точно хотел раскрыть чей-то секрет:
— Когда Провидцы служили Иллидану, среди них как-то поползли слухи, что у нашего повелителя появилась… как бы это помягче выразиться… наложница. Этакая гейша. В конце концов, охотники на демонов – тоже мужчины, я ведь прав?
Сказать, что присутствующие – кроме эльфов крови – были изумлены – значит не сказать ничего. Первым рот сумел закрыть глава Кровавого Знамени.
— И вы считаете, что эта самая…
— Что Феранн и есть та гейша из почти что сказки для взрослых? Подобное часто тянется к подобному, Веремар. Тебя удивляет, что эльфы сходятся с эльфийками, гоблины с гоблиншами, а орки с орчихами? Да ты вообще за все свои обе жизни хоть раз какую-нибудь книжку по биологии открывал, кроме «Камасутры»?
— Ладно, ладно, я понял, — тихо посмеиваясь и прикрывая рот ладонью, отмахнулся от жрицы андед-разбойник.
— Ближе к телу, — хитро сверкнула глазами синдорейка. – Итак, Феранн была наложницей Иллидана, но не только. Согласитесь, что сохранять целостность армии, в которую входят четыре расы, принадлежащие двум разным мирам, нет, даже трем, весьма и весьма непросто. А сам Повелитель Запределья опирался скорее на силу в решении политических вопросов. Поэтому еще одной обязанностью мисс Ашенлиф должны были стать дипломатические функции, как она сама и сказала: мирить между собой Иллидана, Каэль’таса, леди Важж и Акаму. Желательно, с выгодой для Иллидана. Как можно заметить, эта сторона дела пошла у ночной эльфийки не так хорошо, как основное занятие. Однако ее роль, так или иначе, повысилась: на фоне жесткой политической борьбы она оказалась абсолютно бесстрастным лицом, чуть ли не единственным существом в армии, которому не нужен был раскол. В таком случае она стала самым доверительным лицом в окружении Иллидана – и тогда именно у нее, а не у леди Важж, не у Келя и уж точно не у Акамы был наибольший шанс заполучить артефакт, открывающий Золотые Чертоги. Могущество Иллидана определяло положение его приближенной – а его смерть поставила на будущем Феранн жирный крест. Майев, уже десять раз добежавшая до Северного Калимдора, сейчас недоступна для гнева падшей эльфийки – но Акама, вождь Сломленных, не способен защититься от ее всепожирающего отмщения – отмщения, которое совершится нашими руками.
— Лично я считаю, что за триста тысяч золотых можно предавать Акаму правосудию хоть трижды! – вдохновлено пропел гоблин-разбойник, сидящий по левую руку от главы самой мозговитой ордынской гильдии. Заявление было встречено одобрительным гулом.
— А она вообще сражаться умеет, эта Феранн? – скептически подняла бровь андедка-колдунья.
— Она друид-кошка. Причем не то чтобы и слабая, — разъяснила всеинформированная Airrage.
— Откуда ты все это знаешь? – изумился андед-разбойник.
Синдорейка лишь таинственно улыбнулась.
— Пожалуй, этого мне лучше не знать. Думаю, все согласятся, что если кого-то и стоит ставить во главе похода, так это Airrage, — «конференц-зал» наполнился одобрительным шумом. – Остальным – боевое задание: за три дня собрать двадцать три члена гильдии – и чтобы не сине-зеленых бомжей, только-только припершихся в Даларан, а с нормальными руками, нормальными шмотками и нормальным стажем, ВСЕМ ПОНЯТНО?!
Эльф крови-воин, гоблинша-Рыцарь Смерти и тролль-жрец вдруг виновато улыбнулись. Остальные сверлили их недобрыми взглядами.
А на улице все усиливался ветер перемен – яростный ураган, возвещающий разгар буйства стихий, длящийся уже почти месяц – месяц долгий, страшный и отчаянный. Погибающий мир раскалывается на части, и сердца живых и немертвых охватывает ужас, слепой и черный ужас: много ли времени осталось, прежде чем Азерот превратится в горстку астероидов, плавающих в Бездонной Пустоши? Много ли времени осталось, чтобы проститься с близкими? Много ли времени осталось, чтобы умереть самим, без боли, без страха, без сожаления?
Великая Элун, не оставь меня в сей трудный час, не позволь теням страха и тревоги овладеть мной раньше срока, дай мне сил справится с тем, что я должна сделать!
«…Так возносите же свои мольбы
своим богам дороги и Луны!
Вопите громче! Ибо вас
они не слышат – пробил час…»
ПОМОГИ МНЕ, ЭЛУН!
Продолжение следует…
✔
Комментарии закрыты.