Ах уж эта тетя Нина

Глава тринадцатая

После такого полового акта физически я чувствовать себя стала намного лучше, а баня, а затем пара бутылок самогонки принесенные Светланой вообще привели меня в чувство, ослабили гнетущее воспоминание, прошедшей ночи, совершенно отбили желание ехать домой.
Витя все время упрашивал, чтобы я родила ребенка, но внутренне уже мною было принято решение сделать аборт. Все его уговоры были тщетны, я только кивала головой, улыбалась на его слова. В понедельник иду к гинекологу и все, забываю это, как кошмарный сон. Но все получилось несколько по-другому, как я хотела.

Уже вечером у Виктора пропал интерес к этой теме, больше о будущем ребенке мы не говорили, да и его местные друзья пришли к нему (а может ко мне) в гости. Их было пятеро. На внешний вид самому старшему из них было не более шестнадцати лет. Они с любопытством рассматривали меня, их глаза были полны страстью и похотью к моему телу. Был ли кто-нибудь из них со мной прошедшей ночью, я не могла сказать, но по их горящим глазам было видно, что они все знают о происшедшем ночью на сеновале. Только их деревенская скромность и уважение старших не позволяло им вести со мной по-хамски, задирать платье, лезть в трусы, лапать сиси, предлагать вступить в половой контакт.

Мы сидели в беседке, и пили принесенное ими вино, закусывая сочными, спелыми яблоками, ведя непринужденный разговор, иногда скрашивая его анекдотами. Витя обнял меня, ласкал грудь, изредка целуя в ушко. Его руки бесстыдно бродили по моему телу, как бы показывая всем присутствующим, что это его тело и никому он не позволит его трогать. Когда его ласка становилась очень откровенной, моя рука пыталась предотвратить её, а губы беззвучно шептали:
- «Витя, не надо, на нас же смотрят. Я же не деревянная»
Но это его нисколько не останавливало. Он даже пытался расстегнуть мне бюстгальтер, благоразумно одетый мной, но у него из этого ничего не вышло. Если честно сказать, то эти ласки под взорами страдающих юных глаз, разжигали в моём чреве такой пожар, что я могла отдаться любимому у них на глазах. Как приятно, когда смотрят на тебя пожирающее мужские глаза, раздевают, снимают платье, белье, страстно ласкают тело.

Да, напротив меня, сидела Светлана, облепленная юношескими руками, с задранной юбкой, из-под которой, пока ещё не наступили сумерки, между расставленных ног сверкали рыжие волосы. Её футболка, то задиралась вверх, обнажая белоснежную грудь с возбужденно торчащими сосочками, то благодаря её усилиям спускалась вниз. Она была в прострации, полностью отдалась во власть похоти. Её слабое сопротивление было направленно только на то, что бы ещё сильнее разжечь страсть в юношеских телах. Но к моему удовлетворению я видела, что всё внимание было приковано ко мне, взрослой, роскошной самки. Лаская её, они представляли под своими руками моё тело.
То ли переполненный мочевой пузырь, то ли желание остаться с милым наедине заставило тихо шепнуть ему на ушко:
- «Витя, я хочу в туалет, проведи меня»
И вот нетвердой походкой с заплетающимися ногами мы направились в конец сада.

- «Витя, не пойду в уборную, там воняет. Давай здесь, за сараем, отвернись, а то я стесняюсь», - пробормотала я, поднимая подол платья и спуская трусы до колен.
Согнув чуть ноги в коленках, я присела, и тугая струя мочи ударила в траву, но тут, же потеряла равновесие и с оголенным задом, . . .

и бьющей из меня струей упала лицом в грядку.
Когда Витя помог мне подняться, то мое платье, тело представляло ужасное зрелище, я была вся в грязи.
- «На кого ты похожа. Но не расстраивайся, сейчас помою тебя, в бане ещё осталась теплая вода», - смеясь, произнес он.
В бане, когда он попытался с меня снять платье испачканное грязью, я стала капризничать:

- «Нет, не хочу, не раздевай меня. Там друзей твоих полный двор»
- «Нина, прекрати, снимай платье, раздевайся»
- «Нет, не буду…», - продолжала сопротивляться я, но тут, же получила оплеуху.
Это меня не только не отрезвило, но и вызвала желание унижения, подчинения молодому любовнику. И он это почувствовал…
Не говоря ни слова, он схватил за подол платье и с силой потащил его вверх, ткань затрещала. Испугавшись, что оно порвется, я прошипела:
- «Витя, ты что, прекрати, ты его сейчас порвешь!»
Но он продолжал тянуть его вверх и все мои жалкие попытки оказать сопротивление ни привели к успеху. Уже через какое-то мгновение я стояла перед ним в трусиках и лифчике, которые не только не скрывали прелести моего тела, но наоборот их подчеркивали.

Через обтягивающею прозрачную, черную тканью бюстгальтера, просвечивалось белоснежное тело грудей, увенчанное торчащими, возбужденными сосками в темно-коричневом ореоле. Казалось ещё чуть-чуть, и они разорвут её, вырвутся наружу. А черные гипюровые трусики обтягивали промежность, подчеркивая валики половых губ и расщелину между ними, усиливая их зрительное восприятие.
- «Давай дальше раздевайся сама, снимай трусы», - грозно произнес он.
Но я видимо продолжала свою игру, произнесла:
- «Ты что, мне стыдно. Как это раздевайся, ты, что с ума сошел. Я тебе в матери гожусь, а ты со мной так разговариваешь», - произнесла, берясь за резинку трусиков и подтягивая их как можно выше.

Они ещё сильнее обтянули промежность, более отчетливо вырисовывая её подробности.
Его пальцы проникли под ткань трусиков, прикрывающую животик, отчего она собралась в расщелине, между валиков половых губок и с силой рванул её на себя. Ткань затрещала. От неожиданности я чуть не упала на него, а они разорвались, оставшись бессмысленно висеть на талии, совершенно не выполняя свою функцию, не прикрывая промежность.
- «Ты, что дурачок. Зачем порвал. Ты их покупал мне. Я на тебя обиделась. Всё, еду сейчас же домой»
Ничего не ответив, он развернул мое тело и заставил наклониться вперед, упереться руками в лавку. Я этому совершенно не сопротивлялась, даже возможно ждала, когда он приступит к более решительным действиям, так как это зажимание на лавочке под взорами любопытных, страстных глаз меня завели до того, что внизу животика все ныло от желания принять любимую плоть.

И он оправдал ожидания, грубо разведя руками ягодицы и чуть замешкавшись, ввел во влагалище член. Особого труда ему это не составило, так как там уже давно всё было подготовлено. Мокрые, разгоряченные губки с радостью обняли и пропустили к входу в грот любви головку. Приятная, стальная, горячая, желанная плоть проскочила внутрь животика, задергалась, забилась, как пойманный воробушек в клетке, разнося приятную истому по всему телу.
- «Ой, как хорошо, какой ты молодец, Витенька», - прошептала, просовывая руку между ног и начиная ласкать клитор, теребя, прижимая его.

В ответ на мой шепот, он яростно задвигал бедрами, хлопая по ляжкам, как хлыстом. Под давлением его тела, я уперлась головой в подоконник окна предбанника, при каждом движении . . .

бедер, стукаясь об него головой. Бум, бум, бум, бум…
Его пальчики расстегнули застежку бюстгальтера, бретельки которого сразу же сползли по рукам и упали на лавку, а грудь с огромной радостью выскочила на волю, задергалась, запрыгала, закачалась, как две огромные гири. Он так сильно давил на меня, что через некоторое время я практически лежала на лавке, упершись в неё локтями, распластав по ней грудь, уткнувшись головой в подоконник, ребро которого причиняло мне некоторое неудобство.
- «Витя, мне так неудобно, ты меня раздавишь, мне больно»
Давление его ослабло, позволив мне, выпрямится, приподнявшись на руках. Но лучше бы я оставалась в прежней позе. Как только моё лицо поднялось на уровень окна, увидела, что из темноты на нас смотрят горящие мальчишеские глаза. Сердечко сразу же упало в пятки.

- «Витя, на нас смотрят», - с неподдельной дрожью в голосе произнесла я, ни сделав никакой попытки изменить позу или как-то прикрыть своё тело, болтающиеся в пятидесяти . . .
сантиметрах огромные груши грудей, перед широко раскрытыми юношескими глазами.
- «Пусть смотрят, что ты прямо, как девочка. Тебе разве неприятно, что десяток мужских глаз ласкают твоё тело, мечтают о тебе. Мне лично приятно, что я имею такую красивую женщину на глазах у посторонних. Расслабься Ниночка, всё класс, дверь закрыта на крючок, а от их взглядов ты не умрешь», - уверенно произнес он голосом, не терпящим никаких возражений.

Или состояние опьянения, или тусклый свет от лампочки, или желание красивой, увядающей женщины показать свои прелести, или стремление угодить любовнику, не знаю что, но я осталась в той, же позе, только опустила голову и закрыла глаза. А мой милый продолжал пользоваться мной, как хотел, используя обе дырочки. Но самое интересное то, что кончив, он продолжал половой акт, член его, как обычно не обмяк, был так, же тверд, как и в начале, лишь струйки спермы текли по внутренним сторонам бедер, напоминая о том, что он уже раз разрядился в меня. Видимо сама ситуация заводила его. Он казался героем любовником в глазах своих товарищей, наслаждался покорностью и доступностью зрелой самки. Ещё бы, никто из них и не мечтал так пользоваться на глазах у всех взрослой, красивой женщиной, которая позволяет ему делать с ней всё, что он хочет на глазах у его товарищей.

Но оргазм ко мне не приходил, не посещал моё тело, видно все-таки у меня осталось ещё какое-то чувство скромности, стыда, хотя возбуждение было сумасшедшее.
- «Нина, я хочу кончить тебе в ротик», - вдруг услышала я голос любимого.
- «Витя, ты что, они же смотрят, я не могу, что они подумают обо мне», - жалобно произнесла я.
- «Нина, мне наплевать, что они смотрят и что подумают, я хочу», - произнес он голосом, не терпящим никаких возражений, вытаскивая член из прямой кишки и разворачивая моё тело.

Я безропотно повернулась спиной к окну и стала перед ним на колени, взяв член в ротик, плотно обхватив ствол губками. А он, взяв руками за голову, стал совершать резкие, поступательные движения бедрами, глубоко погружая член в моё горло, вызывая рвотные рефлексы. Но все его усилия были напрасны, кончить он никак не мог. Слезы катились из моих глаз, все глубже и глубже член погружался во чрево, но он не мог никак получить удовлетворение, разрядки.
От всего происходящего я очень устала, и когда он боком повернул . . .

меня к окну, видимо чтобы его друзьям было лучше видно, что он со мной делает, я нисколько не сопротивлялась, а, только взяв руками грудь, с силой сжала ими его яички. Сразу же он задергался, и поток спермы хлынул мне в ротик, от неожиданности я чуть не подавилась ей. Он все кончал и кончал, сильно прижав мою голову к паху, а его сперма текла по уголкам губ, подбородку, груди…

С каким чувством облегчения я почувствовала, что его руки ослабевают и обмякший член выскакивает и моего чрева.
- «Какая ты классная соска, просто нет слов. Вот ты мужиков, наверное, любишь, так, сколько их у тебя до меня было, ты мне расскажешь», - произнес он, убирая следы любви бюстгальтером со своего тела и небрежно бросая его в угол.
Ну что я могла ответить, вытирая порванными трусиками свое грязное от спермы и земли лицо.
- «Ладно, давай мыться, а то на тебя страшно смотреть, вся в грязи»
И вот уйдя от взоров мальчишеских глаз из предбанника в следующее помещение, мы стали мыться.

Через пять минут на мне не было никаких следов грязи, и ничего не напоминало о моем падении, в прямом и переносном смысле. Выстирав платье и бюстгальтер в тазике, я попросила Витю, что бы он повесил их на улице и взял что-нибудь из одежды хозяйки, так как голой мне совершенно не хотелось оставаться. Он без всяких колебаний согласился, а я закрыла за ним дверь на крючок, боясь покушений на меня со стороны его друзей.
Чувство возбуждения не покидало меня. Неудачный секс не только, не ослабил, а наоборот усилил это чувство. Внизу животика ныло, налитую грудь распирало, тело искало выхода чувствам. Сидя на лавке, желая облегчить свое положение, мои пальчики сами начали ласкать расщелину между губками. Они нежно касались её, скользя то вниз, то вверх, вызывая приятное ощущение, веру в наступление скорой разрядки.

Вот они уже проскочили в пещерку, пытаются проникнуть, как можно глубже. Там мокро, жарко. Она так и пышет жаром. Клитор, как вишенка, свисает над расщелиной. При каждом прикосновении к нему, по всему телу пробегает мелкая дрожь. Движение пальчиков становятся все быстрее и быстрее, внутренний напор все сильнее и сильнее распирает тело. Поднимается волна, которая сейчас обрушиться, закрутит, завертит…
Сильный стук в дверь испугал меня, я вздрогнула, сердечко забилось от испуга ещё сильней.
- «Нина, открывай», - громко крикнул Виктор.

Я быстро, как могла, открыла дверь, на пороге стоял он, но в руках у него ничего не было.
- «Витя, а где вещи, почему ты их не принес?»
- «Нина, ребята забрали, не дают тебе одеться. Хотят тоже с тобой побыть…, ну ты сама понимаешь не девочка. После того, что они видели, ты бы на них посмотрела. Это хорошо, что их Светка удержала, а то бы они давно тебя изнасиловали», - произнес он, как-то отведя глаза в сторону.
- «Витя, а ты как, как ты можешь меня отдать другим на поругание. Ты же меня любишь, я же твоя женщина и только твоя. Мне никто не нужен, кроме тебя»
- «А так я тебя любить ещё больше буду. Мне вообще, если честно сказать, то очень нравиться даже мысль о том, что у тебя кто-то был до меня, она меня ужасно возбуждает.

Как говориться «женщину мы любим за прошлое, а мужчину за . . .

будущее» Чем больше у тебя будет мужчин, тем больше ты мне будешь нравиться», - философски закончил он и выключил и без того тусклый свет в предбаннике.
Это видимо было сигналом того, что я согласна и сразу же дверь со скрипом отворилась, впуская кого-то внутрь. Непривыкшие глаза к темноте не могли увидеть, кто вошел, но я почувствовала, что вошел один, да и вчетвером, впятером в предбаннике было не развернуться.
- «Витя, я не хочу так», - зашептала сквозь чуть приоткрытые губы, но он крепко обнял меня за талию и начал валить на скамью.
Сразу же моё тело потеряло равновесие и начало опускаться на неё. Конечно, я могла закричать, ударить его ногой в пах, попытаться оказать отпор, но не смогла. Только шептала и шептала, умоляло его этого не делать, покорно ложась на скамейку спиной.

- «Витенька, ну прошу тебя, не надо. Я не хочу так, мне неприятно», - почти беззвучно шептала, чувствуя, как чужие, нетерпеливые руки начинают ласкать ноги, бедра, лобок, промежность.
- «Не бойся, все будет хорошо, тебе понравиться», - тихо произнес он и его губы закрыли мой рот в поцелуи.
Моя спина до пояса лежала на лавке, придавленная к ней телом любимого, а ноги согнутые в коленках упирались в пол. Бедра, попа, промежность были в полном распоряжении насильника. Такая поза не давала мне возможности уклониться от его наглых, бесстыдных ласк, рук так бесцеремонно обследовавших мои прелести, беспрепятственно туда проникая. Прелести, которые до обидного были возбуждены, раскрыты, ждали ласки и наслаждения. Что он подумает обо мне, о том, что я текущая самка. Раскрыта для всех, для любого, кто меня пожелает.

Какое-то чувство гордости возникло в душе, зашевелилось, заставило попытаться сопротивляться насилию.
- «Витенька, ну не надо так, прошу тебя. Я не хочу его, хочу только тебя», - шептала я, пытаясь вырваться из объятий любимого и наглых ласк чужих рук.
Моё тело, потихоньку стало сползать с лавки, лавка потеряла равновесие и с грохотом упала на пол вместе с нашими телами.
- «Витенька, мне больно, я сильно ударилась, отпусти меня. Я на тебя обиделась, я не хочу так», - пытаясь сопротивляться, вырваться из крепких объятий, сильно сжав бедра, сплетя ноги, закрывая доступ к промежности.
Но он был неумолим, более этого, его рука, подхватив левую ногу под коленку, сильно . . .
задрало её вверх, прижав почти к груди, не давая возможности сжать мне ноги и не допустить постороннего к своим прелестям, открывая к ним свободный доступ.

- «Витя, не надо. Я не хочу», - из последних сил вырвалось из моей груди, но я уже чувствовала, как кто-то отводит вторую ногу в сторону, и чужые губы касаются лобка, промежности, горячий язык ласкает половые губки, возбужденный клитор.
Страстные, горячи губы схватили вишенку клитора, потянули в себя, сжали, придавили к язычку, который бешено, забегал по его головке, вырывая из меня стон, сладострастный стон. Стон раненной самки, раненной в самое сердце. Какой позор, я стонаю под губами чужого мужчины, которого совершенно не знаю. Мне всё равно кому отдаться.
Все я пропала, пропала под ласками этого наглого язычка. Понял это и он, убыстряя все сильнее и сильнее свой бешеный танец любви, заставляя выгибаться тело, издавать сладострастные стоны.

Слезы обиды полились по моим щекам, осознав своё падение и бессмысленность сопротивления, и я сдалась.
- «Не плач, Ниночка, все будет хорошо, . . .

тебе понравиться», - шептал Виктор мне на ушко, нежно целую его, а его товарищ вводил во влагалище, смоченное слюной головку члена, стараясь, как можно выше поднять мои ноги, положив их себе на плечи.
Смачивать головку члена, не было никакой необходимости, так как влагалище было раскрыто и обильно увлажнено следами наших любовных утех, и чужая плоть проскочила во чрево. Она была больше, чем у Вити, казалось, что заполнила весь мой животик. Но продолжала все дальше и дальше, глубже и глубже лезть внутрь.

- «Ой, ой, ой…», - постанывала я, когда головка билась о заднюю стенку влагалища, причиняя некоторые неприятные ощущения.
Но это у моего насильника вызывало совершенно другое чувство, он воспринимал звуки, издаваемые мной, как звуки страсти и старался все глубже засунуть в меня, своё зловещее орудие.
И вот уже слышно, как в темноте, раздаются хлесткие удары бедер о ягодицы, чавкающие звуки издающее влагалищем, когда оно, то выпускает, то вновь впускает головку молодого здорового члена. Необходимости больше держать меня нет, я сдалась, сдалась на милость победителям. Теперь все мои прелести в полном их распоряжении, и уже никто не спросит, как мной можно пользоваться.

Витя лежит на полу рядом, ласкает соски и тихо шепчет:
- «Ну что, лапочка, так тебе хорошо?»
Но эти слова вызывают у меня новые всхлипывания и поток слез.
- «Ладно, успокойся, дурочка, все будет хорошо»
Но его слова нисколько не успокаивают меня. Я лежу не спине, согнутой почти пополам, с высоко задранными ногами, лежащими на плечах насильника, а он попеременно, то вытаскивает, то ласкает вход влагалища, то глубоко, на всю свою длину, засовывает член в привыкшее уже к нему чрево.
Но самое страшное было то, что Витины ласки моей груди, плоть, распирающая плоть внутренности, ублажение тела двумя любовниками все сильнее и сильнее разжигали пожар страсти.

И когда мой насильник задергался, выпустив изрядную порцию горячей спермы, я попыталась выгнуться, ноги мои задергались, по телу пробежал озноб. Я затряслась, и волна оргазма обрушилась на меня, которую сдержать не было никаких сил. Все, я кончила под ласками другого мужчины в присутствии своего любимого.
Это ни осталось не замеченным моими любовниками, и Витя тихо прошептал на ушко:
- «Ну что лапочка, хорошо тебе? Я же говорил, что будет хорошо и тебе понравиться, а ты мне не верила»
После этих слов мне стало стыдно за себя. Какая же я все-таки развратная женщина.

Видимо насмотрись на то, что со мной делал его друг, и как я реагировала, Витя, взяв мою руку, и дотронулся ей до торчащего члена, произнес:
- «Нина, поцелуй мне его»
Что мне оставалось делать, как повернуться на живот, встать на коленки, отставив попу и взять в рот нежную, возбужденную плоть, благо, что его друг уже вышел из меня и, натягивая штаны, направился на выход из предбанника.
Не успела я, насладится нежной плотью, как почувствовала руки на попке. Они бродили по ягодицам, ножкам, пытаясь проникнуть между ними. Инстинктивно я попыталась уклониться, пригнуть попку, уйти от бесстыдных ласк.
- «Тетя Нина, расставь ножки, а то мне так неудобно», - услышала я незнакомый голос.

Мои бедра инстинктивно сжались, но в следующее мгновение, услышав голос любимого:
- «Расставь ножки, шире, дорогая, мальчик просит, дай ему проиграться с тётей»
И они покорно, безропотно разошлись в стороны, открывая промежность для изощренных ласк, неизвестного мне мужчинке. . . .

Я ласкала плоть любимого, а чужой, неизвестный мне, ласкал руками промежность. Попеременно засовывая пальчики, то во влагалище, то в прямую кишку, толи из-за неопытности, толи из любопытства. Но когда он головкой члена стал тыкаться в анальное отверстие, мне пришлось просунуть руку между ног и направить член во влагалище.

Он радостно обхватил мои бедра и практически сразу же судорожно задергался, выплевывая в него порции спермы, которые выливаясь из него, медленно текли по внутренним сторонам бедер.
Этот маленький член, который только что, такое непродолжительное время побывал во мне, мгновенно уменьшился в размерах и вместе с хозяином удалился из помещения, не оставив во мне никакого чувства, только одни следы спермы.
- «Иди сюда Нина, я тебя хочу», - позвал меня к себе любимый, притягивая моё тело. Я прекрасно поняла, что хочет он и села на его торчащий, как железный штырь член. Наклонилась, хотела поцеловать его в губы, но он произнес:
- «Дай мне сосочек, хочу с ним проиграться»

И обхватив рукой под грудь, направила его ему в рот. Он сразу же обхватил его губами, начал покусывать зубками.
- «Витя, так больно», - чуть слышно прошептала, но он ещё сильнее сжал его зубами.
Резкая боль пронзила грудь.
- «Больно, больно!»
Он чуть ослабил давление зубов, и волна блаженства прокатилась по всему телу. Даже чьи-то чужие руки, которые коснулись ягодицы, уже воспринялись мной спокойно, посчитав, наверное, это обыденным делом. Они с обеих сторон, бесстыдно лазали по промежности, бедрам, ягодицам, но когда коснулись клитора, то из меня неожиданно вырвался стон. Не знаю, стон сладострастия или стон неожиданности. Ощущение, что член одного мужчины находиться в чреве, а руки другого ласкают половые губы, вход во влагалище, клитор, были не передаваемы.

- «Я хочу, что бы он вошел тебе в попку», - несколько громко произнес Виктор.
- «Я так не хочу, мне будет больно. Я не люблю так», - зашептала в ответ.
- «Серега, давай её в попку, я думаю, ты не против такого варианта?», - произнес он, обращаясь к приятелю.
И вот я уже направляю рукой толстый член в анальное отверстие. Толстая, влажная головка нежно массирует дырочку, пытается расширить её, проникнуть внутрь. Я стараюсь, как можно сильнее расслабить мышцы промежности, впустить её внутрь. И вот сфинктер чуть приоткрывается, потихоньку пропускает разрывающую меня плоть.

- «Ой, тише, не спеши, потихоньку», - еле шепчу, принимая её в себя все больше и больше, стараясь, как можно глубже дышать.
И вдруг небольшое усилие и головка проскакивает внутрь, мышцы сфинктера сокращаются и плотно обхватывают ствол.
- «Ой, подожди, не спеши, тише, тише», - только и могу произнести, хоть как-то смиряясь с болью в прямой кишке.
Плоть двух мужчин заполнила всю мою промежность, попеременно поступательно двигается внутри, а я все глубже и глубже дышу, все глубже и глубже принимая её в себя.
- «Тебе хорошо?», - тихо шепчет любимый.

- «Да, да…», - несколько обманываю я.
Чувство боли начинает немножко проходить, оставляя тупое, глухое чувство возбуждения. В прямой кишке член все быстрее и быстрее наращивает темп. Губы любимого касаются моих губ, целуют, язычок ласкает их, как бы совершая половой акт, и вдруг неожиданно волна оргазма . . .
налетает на меня. Мое тело прижимается к любимому, руки обнимают, сжимают его в своих объятиях, трясется, поток густой, обжигающей спермы устремляется в прямую кишку. А Витя все . . .

целует и целует мои вялые, безвольные губы.
Сколько за ночь я приняла друзей Виктора, не знаю. Но такого количества молодых мужчин думаю, сможет выдержать не каждая женщина. Когда уже было светло на улице, меня оставили в покое.

Мышцы влагалища и прямой кишки совершенно устали и не выполняли своей функции. Они принимали в себя без всякого сопротивления любой предмет. Я лежала на животе на лавке, расставив ноги в стороны, а они использовали обе мои дырочки, как хотели. Четыре пальца ребром ладони, спокойно проникали в задний проход. Даже приподняв бедра, засовывали ладонь внутрь животика, и она спокойно проскакивала внутрь, не встречая ни малейшего сопротивления со стороны тела, ни со стороны хозяйки. Я так устала от оргазмов и издевательств над своим телом, что мне было все равно, что со мной делают. И как только они оставили меня в покое, я сразу же уснула.
Проснулась, лежа животиком на лавке, в той же позе, в которой и уснула, но плотно привязанная веревками к ней. Особенно туго они держала поясницу и бедра. Какое-то странное предчувствие чего-то нехорошего овладело мной.

- «О, ты уже проснулась. Молодец. Нинулька, сейчас я тебя буду клеймить, чтобы все знали, что ты моя и только моя женщина», - услышала я Витин голос и перед глазами увидела раскаленную медную проволоку, конец которой был, согнут под прямым углом, и далее в виде буквы «В».
- «Витя, ты о чем, ты, что с ума сошел?», - хотела произнести я, но рот был заклеен пластырем.
И тут, же мою ягодицу пронзила страшная боль, зашипело, и послышался запах паленого мяса. Из моей груди раздалось дикое мычание, вся рванулась, но веревки крепко держали меня, и потеряла сознание…


***

Домой приехала в понедельник днем, не зная, как мне поступать дальше, что делать с беременностью. Витя настойчиво требовал рожать, говорил, что от родов женщины молодеют, что меня никогда не бросит, в противном случае, он обо мне всем расскажет, сделает мне кучу неприятностей. Да и клеймо на ягодице, заставляло меня задуматься оставить ребенка. Идти к врачу с таким ожогом на ягодице, ложиться в гинекологическое кресла, это для меня было проблематично, тем более, что все мои уговоры Вити не увенчались успехом. После долгих раздумий я решила, буду рожать.

Когда, через два дня, с отдыха вернулся с детьми муж, то мне не составило большого труда соблазнить его, получить огромную порцию спермы. Он даже обрадовался, что я стала после разлуки такой страстной и нежной. Он, наверное, думал, что я сильно соскучилась за ним. Даже пожалел меня, что у меня на ягодице вскочил чирей. Знал бы он настоящую причину и что у меня на ягодице.
Вскоре я объявила, что беременна. Он не проявлял большой радости, но я всё тянула с абортом, сказала, что мне его нельзя делать из-за чирья, надо ждать, пока пройдет, а там и опоздала уже. Он поворчал, поворчал и успокоился.

По мере того, как рос мой животик, Витина страсть ко мне росла с его размерами. Почти каждый день, идя с работы, я заходила в подвал, где он меня ждал. Заранее была приготовлен стульчик, на который садилась, и аккуратно взяв, губками его член делала, минет. В этом достигла такого совершенства, что ни одна капелька спермы не проливалась мимо. Вдруг какое-нибудь пятнышко на одежде вызовет подозрение. Или становилась раком, упершись ручками в . . .

тот же стульчик, задрав подол платья, сняв предварительно или приспустив до коленок нижнее белье.
Здесь уже Витя смотрел, чтобы не оставить следы преступления, использую презерватив. Эта поза ему очень нравилась. Он пальчиком водил по углублению клейма не скрывая своего удовольствия:
- «Вот видишь, а ты не хотела, чтобы тебя клеймил. Как красиво получилось! Теперь ты моя навсегда!»

В других местах нам придаваться любовным утехам уже не удавалось.
И вот я уже лежу в палате, сейчас мне должны принести первый раз на кормление сына. Решила назвать его Витей. Грудь распирает молоком. Здесь молока хватит на многих, да и Витя поможет мне его сцеживать, он так хотел попробовать моего молока.
- «Мамочка, вот вам передача и записка», - произносит санитарка мне пакет и свернутый листочек бумажки.
- «Нина, поздравляю с рождением сына. Все очень рады. От соседей привет. Они завтра переезжают на новую квартиру. Ей дали от завода двухкомнатную квартиру в другом конце города, так что они нам не будут мозолить глаза. Теперь вся квартира наша, уже оформляю документы!», - прочла я сквозь слезы последние строчки.

- «А как же Витя, как я без него», - с горечью подумала, все же надеясь, что он будет приезжать ко мне.
- «Какие мужики всё-таки обманщики», - с горечью подумала я, дотрагиваясь пальчиками до углублений на ягодицы в виде буквы «В», до клейма оставленный любимым.

***

Витю увидела случайно только через десять лет, да и то издалека, с какой-то женщиной, несколько старше его, наверное, женой. Ведь он женат и у него двое детей. Мальчик и девочка. Девочку зовут Нина.


Конец